* * *

Снежинки под белым небом теперь казались особенно праздничными. Пушистыми, светлыми, да и вообще самыми красивыми, какие только Ротман видел за жизнь. Со всех концов звучала праздничная музыка, а он различал каждую ноту, и даже иногда покачивал головой ей в такт. Праздник прошел просто прекрасно, лучше, чем во всякой фантазии, чем в самых смелых мечтах. Ведь даже в них мужчина не мог предполагать, что она к нему придет. Так внезапно, импульсивно, в качестве сладкого подарка.

Подарок решил с ним остаться. Принял от него завтрак, совместное время, общество, а сердце скакало в груди от радости. Вероятно, после вкусного ужина она почувствует… некоторую сонливость? Почему бы и нет, и решит остаться снова. Можно будет с ней поспать. Прижать к себе, зарыться в волосы, накрыть одеялом. От предвкушения все внутри заворачивалось в узел. Мягкая, милая, теплая, такая желанная и чудесная. Волшебная принцесса. Конечно, сейчас ей немного неловко, но это обязательно со временем пройдет.

Воодушевление распирало. В окне одной из комнат его квартиры горел мягкий свет, оттого ноги несли Нэда домой все быстрее. Хотелось даже, на секунду, пофантазировать, что прямо сейчас он возвращался домой с работы, а она уже ждала его дома. Привычно теплая, возможно, сразу после душа, с мокрыми волосами и слегка покрасневшим лицом.

Фарш Ротман, все же, купил. А еще овощей, грибов, сыра, и несколько бутылок отличного вина, если гостья захочет еще глинтвейн. Она не должна себе ни в чем отказывать. Иначе как тогда будет счастлива? Где счастье, там и отношения. Там и, может быть, брак.

Ступени мелькали под ногами. По инерции Нэд решил воспользоваться лестницей, несмотря на тяжелые пакеты с продуктами, но через пару этажей, все же, про них вспомнил и вызвал лифт. Воодушевление от праздника и волшебной ночи сделало его слегка рассеянным.

Когда мужчина понял, что ключ в замочной скважине не проворачивался, то нервно улыбнулся и покачал головой сам себе. Так разнервничался, что забыл запереть дверь, бывает же. Шелестел целлофан, Ротман медленно зашел в темный коридор и тут же заговорил:

— Это было чуть дольше, чем я предполагал, Одри. Пришлось съездить в несколько мест, но теперь у нас все есть. Ты любишь фарш с грибами? Или приготовить пасту? Я обещаю, ничего вкуснее ты еще в жизни не ела. К черту рестораны, я точно знаю, как вкусно готовить еду. Будем проводить время дома. — Он поставил пакеты, один из них чуть треснул и на пол выкатилось несколько свежих апельсинов. — Одри? — Неловко переспросил Нэд, вглядываясь во тьму.

Сквозило. Тусклый свет оставался лишь на кухне, молодой человек непонимающе сдвинул брови и вошел в квартиру.

Кухня была пуста.

— Это что, шутка что ли? — С нервной улыбкой сказал Ротман, затем стремглав вернулся в коридор и включил свет, глядя на еду, которая, судя по всему, так и не пригодиться.

Её обуви не было. Как и куртки, а полка с шарфом пустовала.

Он медленно опустил руки. В такие моменты они действительно опускались. Радость в зрачках гасла, теперь взгляд казался разочарованным, болезненным и пустым. Уголки губ медленно плыли вниз. В конце концов, Нэд присел на полку для обуви, закрыл лицо рукой и оскалился.

Наверно, наивно было надеяться. Но не надеяться, все же, не получалось.

Сестры

После Рождества, но перед Новым годом предстояло, все же, притащиться на работу на полтора рабочих дня. Двадцать девятого полностью, и тридцатого половинку. Один день клерки приводили в порядок офис, выносили мусор, разгружали архивы, выбрасывая просроченные документы. А второй день… делали то, что не успели в первый. Кто-то из сотрудников проклинал все сущее за эти два дня, потому что начальство не давало как следует отдохнуть, кто-то крыл нецензурной бранью Ротмана лично. За его спиной, конечно, а еще тихим шепотом.

Одри не знала, как себя после всего вести, но решила делать вид, что ничего не было. Она бесцельно, с места на место перекладывала папки, бродила по коридорам так быстро, будто была и вправду занята, а потом с тяжелым вздохом садилась назад в кресло, словно сделала тут больше всех и притомилась сильнее всего.

На самом деле девушка понятия не имела, куда себя деть. С коллегами она особо не общалась, в коллектив так и не влилась, так что её никто ни о чем не просил. Мало того, вряд ли кто-то решился бы просить помочь со, скажем, сортировкой документов секретаршу Ротмана. Что будет, если шеф выйдет из кабинета, а его Лесли нет на месте? Наверное, ничего хорошего. В первую очередь для тех, кто её отвлек.

В итоге Элс так и сидела без дела. Ковыряла пальцев стол, вздыхала, глядя на часы и косилась на кабинет, где, вроде бы, должен был сейчас сидеть Нэд.

Когда дверь щелкнула и открылась, девушка едва ли не вздрогнула. Сжала зубы, опустив лицо вниз, перечисляя про себя порядок букв на клавиатуре.

— Одри. — Глухо начал мужчина, но его секретарша так и не поднимала голову. Отчего-то не хотелось сейчас видеть выражение шефа. — Почему ты ушла? И… ничего не сказала. Даже записки не оставила. Почему отключила телефон? Что я должен был подумать⁇

— Что мне срочно нужно домой. — Элс деловито переложила папку с одного конца стола на другой. — Мистер Ротман, вы сам сказали, что это ничего не значит. Так что давайте просто… жить дальше. Представим, что ничего не было.

— Я не хочу ничего представлять. — Он едва не повысил голос. — Я думал, ты останешься со мной хотя бы до вечера.

— Не нужно так громко, нас услышат коллеги. — Девушка слегка нахмурилась, глядя на край стола.

— И что теперь⁇ Плевать, пусть слушают!! Я тебя люблю, я хотел провести с тобой праздник, зачем ты так со мной⁈

Опять это «люблю». Слово, которое сидело в печенках, от которого хотелось кричать. «Я тебя люблю» — говорил человек, который оскорбил, предал, и навязал огромный долг, который не собирался закрывать. Элс всегда казалось, что любовь не так выглядит. Но любовь в исполнении Нэда могла выглядеть, как угодно. Пощечины во время секса, в прошлом, он тоже называл «любовью».

— Мистер Ротман, оставьте меня в покое. — Прошептала девушка. — То, что я с вами по пьяни переспала — ничего не значит.

— Для