«Месяц управляет ходом звезд, — продолжает Высокий, — и ему подчиняются новолуние и полнолуние. Он взял с земли двух детей, Биля и Хьюки, в то время как они шли от источника Бюргир и несли на плечах коромысло с ведром. Имя отца их — Видфинн. Дети всегда следуют за месяцем, и это видно с земли».

Содержание этого текста, даже если прочесть ученый комментарий к «Младшей Эдде», остается непонятным: вроде бы предлагается «рациональное» объяснение правильному движению светил по небосводу — боги поставили возницами небесных колесниц людей. Но если для созданных из искр светил были сделаны колесницы, а к ним еще специальные приспособления, меха, раздувающие, как в кузнечном горне, огонь солнца, — то кто управлял ими до случайного появления на земле двух детей, которых прозвали именами светил? Наконец, какое отношение к сотворению мира имеет рассказ о других детях, шедших за водой, где даже коромысло имеет собственное имя?

Один и его братья создают мир из тела Имира. Лоренц Фрёлих, XIX в.

Wikimedia Commons

Обычный ответ на эти вопросы находят в «детском» и даже примитивном мышлении древних людей, наивно объясняющих мир в своих мифах. Но ученого исландца Снорри Стурлусона нельзя было заподозрить в наивности. Он, конечно, знал, что имя отца, гордого красотой своих детей, подобных светилам, значит «Движущийся в определенные сроки» — миф имел для Снорри символический смысл. Но в самом мифе назван по имени даже земной муж Солнца, который не имел отношения к ее небесному будущему. И это позволяет обнаружить очень древний миф, который свойствен мифологиям многих первобытных племен. Рассказывая о происхождении мира, первобытные люди считали светила и другие явления природы такими же людьми, как они, иногда тотемами, первопредками своего племени. В начале времен — в эпоху сотворения мира — они превратились в светила, скалы и источники, в зверей и т. п. Эти мифы представляли собой первый опыт систематического, «преднаучного» описания мира, переносили на весь мир родо-племенные отношения. Осколок такого древнего мифа о земном происхождении светил Снорри совместил с мифом о создании светил из искр.

Старый «тотемический» и новый «символический» мифы различаются и в рассказе о детях, следующих за месяцем. Символический смысл проясняют имена небесных детей: Биль и Хьюки — это «Месяц на ущерб» и «Молодой месяц»; они несут ведро Сэг — это «Море» с приливами и отливами; их коромысло Симуль — «Лунный луч». Перед нами загадка о связи приливов и отливов с фазами Луны. Но разгадать любую загадку можно лишь тогда, когда догадываешься о связанном с ней сюжете. А сюжет этот хорошо известен мировому фольклору: считается, что пятна на луне — это люди, которые ночью, в опасное время, пошли за водой и были наказаны за это нарушение обычая (таковы мифы о происхождении лунных пятен).

Для мифологии смена дня и ночи не простое течение времени. На северном крае земли, где нашли прибежище великаны-ётуны, в Ётунхейме, один из них породил дочь, «от рождения черную и сумрачную, по имени Ночь». Первым мужем Ночи стал человек по имени Нагльфари, а сына их звали Ауд. Следующим ее мужем стал Анар, и у них была дочь, прозванная Землею. Наконец, последним мужем этой страшной, но любвеобильной ночной великанши стал Деллинг из рода богов-асов. У них появился сын, похожий на отца — светлый и прекрасный, которого и назвали День. В этом варианте мифа земля и день также возникают из хаоса, но этот хаос — не Мировая бездна, а Мировая тьма, Ночь. Боги не создают день и ночь, но упорядочивают их смену: Снорри устами Высокого повествует о том, как Один дал Ночи и Дню двух коней и две колесницы и послал их на небо, чтобы они каждые сутки объезжали всю землю. Впереди мчится Ночь, правящая конем Инеистая Грива. Конь Дня зовется Ясная Грива — эта грива и освещает землю и воздух.

Множество имен, упоминаемых Снорри, в «Младшей Эдде» не связано ни с каким мифологическим сюжетом. Тем не менее они очень важны для людей, рассказывающих мифы: знать имя — значит знать происхождение и назначение явления или божества. Поэтому многим мифологическим персонажам приписывается подробная генеалогия, наподобие тех, которые описываются в сагах об исландцах. И наоборот, для богов, творящих мир, дать имена — значит совершить акт творения.

В «Прорицании вёльвы» о начале творения говорится:

Тогда сели боги

на троны могущества

и совещаться

стали священные,

ночь назвали

и отпрыскам ночи —

вечеру, утру

и дня середине —

прозвище дали,

чтоб время исчислить.

Это не простое исчисление, и Один вопрошал вёльву о тайнах творения не потому, что сам он был малосведущ в этих тайнах: время в скандинавской мифологии было конечно, и каждый день напоминал о грядущем конце мира — о нем и хотел узнать у провидицы бог.

Гюльви спрашивает, почему дева Солнце так мчится в своей колеснице, будто спасается от смерти. Выясняется, что ее действительно преследуют два чудовищных волка: одного именуют Обман — и он перед гибелью мира настигнет Солнце. Имя другого — Ненавистник, и он в конце времен схватит Месяц. Забегая вперед — ближе к концу света, Гюльви спрашивает, кто породил этих волков. Оказывается, что они порождения пока не названной великанши. Злобное племя великанов — ётунов, троллей или турсов — расплодилось на краю света и угрожает существованию всего мира.

Волки преследуют деву Солнце. 1909 г.

Guerber, Hélène Adeline. Myths of The Norsemen from The Eddas and Sagas. London: Harrap, 1909

Мир был сотворен благодаря взаимодействию противоположных стихий — жара и холода, но вместе с гармонией, созданием правильных форм пространства и равномерного течения времени, боги-творцы привнесли в этот мир смерть и убийство. Ведь мир сотворен из тела убитого великана — чудовищного, но не совершавшего преступлений существа. Мир, основанный на крови (пусть она и превратилась в мировой океан), обречен на конечную гибель — ее ждут и страшатся и боги, и люди.

Имир стал жертвой, которую расчленили по определенным правилам, чтобы из хаоса создать космос. Эта первая жертва, на которой (или