Рейхлину: и тот и другой являются выдающимися носителями того
научного духа, духа исследования и точного знания, который составляет одну из наиболее существенных черт в характеристике гуманизма вообще. Подобно Рейхлину, он работал над критическим изданием произведений древних классиков с обстоятельными критическими комментариями. Наряду с Рейхлином Эразм был одним из немногих в то время знатоков греческого языка и литературы. Об авторитете, которым пользовался Эразм в области греческой филологии, можно судить, например, по тому факту, что его мнение относительно способа произношения некоторых гласных греческого алфавита (эты и дифтонгов) получило всеобщее признание и практическое применение в Германии, наперекор укоренившейся традиции и вопреки авторитету учителей-греков. Эразм также впервые применил в широком масштабе научные приемы к разработке богословия; благодаря своим критическим изданиям Нового Завета и Отцов Церкви он, можно сказать, положил основание
научному богословию на Западе, вместо традиционного,
схоластического богословия. В частности, Эразм в значительной степени подготовил почву для протестантского богословия – и это не только своими изданиями богословских текстов, но также и некоторыми из своих богословских идей, которые потом были восприняты протестантскими богословами (и отвергнуты богословами католическими). Таким образом, Эразм, который все последние годы своей жизни старательно открещивался от всякой солидарности с Реформацией, оказался, наперекор своему желанию, в роли одного из основателей протестантской догматики. В этом случае литературно-научная деятельность Эразма соприкасается
положительным образом с реформационным движением. Она соприкасается с последним также и
отрицательным образом, именно – поскольку в своих сатирических произведениях Эразм выступает обличителем отрицательных сторон современной ему церковной действительности.
Из его двух крупных сатирических произведений – «Обыденных разговоров» (Colloquia familiaria) и «Похвалы Глупости» (Moriae encomium, sive Stultitae laus), имевших почти одинаковый успех в свое время, я остановлюсь лишь на последнем, которое предлагаю в русском переводе вниманию читающей публики.
«Похвала Глупости» написана была Эразмом, как говорится, между прочим. Если верить заявлению самого автора в его предисловии, обращенном к приятелю Томасу Мору, то сочинение это было им написано от нечего делать, в течение его – конечно, продолжительного при тогдашних способах передвижения – путешествия из Италии в Англию. Во всяком случае Эразм смотрел на это свое сочинение лишь как на литературную безделку. Этой литературной безделке, однако, Эразм обязан своей литературной известностью и своим местом в истории европейской литературы не в меньшей, если не в большей степени, чем своим многотомным ученым трудам, которые, сослужив в свое время службу, давным-давно опочили в захолустьях книгохранилищ, под слоем вековой пыли, в то время как «Похвала Глупости» продолжает до сих пор читаться – пусть сравнительно немногими в подлиннике, но, можно сказать, всеми в переводах, которые имеются на всех европейских языках; тысячи образованных людей продолжают зачитываться этой гениальной шуткой остроумнейшего из ученых и ученейшего из остроумных людей, каких только знает история европейской литературы.
Вряд ли история литературы может указать другое аналогичное литературное произведение, которое могло бы сравняться своим успехом с «Похвалой Глупости». Во всяком случае до появления в свет, несколькими годами позднее, «Писем темных людей» это был первый случай со времени появления печатного станка такого поистине колоссального успеха печатного произведения. Достаточно сказать, что, напечатанная в первый раз в Париже в 1509 г., сатира Эразма выдержала в несколько месяцев до семи изданий; всего же при жизни Эразма в разных местах она была переиздана не менее сорока раз. Полного списка всех изданий этого произведения, как в подлиннике, так и в переводах на новые языки, до сих пор не составлено. В опубликованном в 1893 г. дирекцией университетской библиотеки в Генте предварительном и, следовательно, подлежащем исправлениям и дополнениям списке изданий всех сочинений Эразма насчитывается более двухсот отдельных изданий «Похвалы Глупости» (в подлиннике и в переводах, точная цифра 206).
Этот беспримерный успех объясняется, конечно, многими обстоятельствами, и громкое имя автора, разумеется, сыграло не последнюю роль; но главные причины успеха связаны, несомненно, с самим произведением. Здесь прежде всего надо отметить удачный замысел, вместе с блестящим его выполнением. Эразму пришла очень удачная мысль: взглянуть на окружающую его современную действительность, наконец, на все человечество, на весь мир с точки зрения глупости. Эта точка зрения, исходящая из такого общечеловеческого, присущего «всем временам и народам» свойства, как глупость, дала автору возможность, затрагивая массу животрепещущих вопросов современности, в то же время придать своим наблюдениям над окружающей действительностью характер универсальности и принципиальности – осветить частное и единичное, случайное и временное с точки зрения всеобщего, постоянного, закономерного. Благодаря такой точке зрения автор мог, набрасывая сатирико-юмористические картины современного ему общества, рисовать сатирический портрет всего человечества.
Этот общечеловеческий характер, являясь одной из привлекательных сторон для современного автору читателя, в то же время предохранил его от забвения в будущем. Благодаря ему «Похвала Глупости» заняла место в ряду нестареющих произведений человеческого слова – правда, не из-за художественной красоты формы, а именно вследствие присутствия в нем того общечеловеческого элемента, который делает его понятным и интересным для всякого человека, к какому бы времени, к какой бы нации, к какому бы слою общества он ни принадлежал. Читая сатиру Эразма, иногда невольно забываешь, что она написана четыреста лет тому назад: до такой степени свежо, живо, жизненно и современно подчас то, что встречаешь на каждом шагу в этом произведении, отделенном от нас четырьмя столетиями. Не будь латинский язык препятствием для огромного большинства читающей публики, «Похвала Глупости» продолжала бы, конечно, до сих пор фигурировать в числе ее излюбленных книг. Для человека же, в достаточной степени знакомого с латинским языком, чтение этого произведения в подлиннике составляет и теперь одно из лучших умственных наслаждений.
Кроме удачного замысла, этой своей привлекательностью «Похвала Глупости» обязана не в меньшей степени и блестящему его выполнению. Выполнение подобного замысла требовало, кроме неподдельного и высокопробного остроумия, еще и того, что можно назвать настроением. И то и другое имеется в избытке в гениальной безделке Эразма.
Эразм был действительно одарен редким остроумием, остроумием легким, естественным; оно у него бьет фонтаном, брызжет из каждой строки. По характеру своего остроумия Эразм очень напоминает своего позднейшего преемника по литературной славе, Вольтера.
Наконец, «Похвала Глупости» – это одно из тех сравнительно редких литературных произведений, от которых не пахнет книгой. Читая ее, забываешь о книге и чувствуешь непосредственное умственное соприкосновение с живым человеком, с сангвинической, богато одаренной натурой, мыслящей и вдумчивой, живущей всеми фибрами своего существа, отзывчивой и чуткой ко всему, «что не чуждо человеку». Это и есть то, что можно назвать настроением в литературном произведении. Литературное произведение с настроением можно определить как произведение,
