22 Когда Солнце взойдет – уйдут,

в своем логове лягут спать.

23 На работу идет человек —

и до самого вечера трудится.

24 Как многочисленны Твои творения, Господи,

и как же мудро Ты все устроил!

Твои создания заполнили землю.

25 Вот огромное, необъятное море,

и без числа в нем тварей морских.

Там животные большие и малые.

26 Там плавают корабли.

Левиафан, Твое творение,

резвится там.

27 Все к Тебе обращают взор —

чтобы Ты дал им пищу в нужное время.

28 Ты подашь им – они подберут,

кормишь их щедрой рукой – сыты они и довольны.

29 Ты скроешь Свой лик – они в смятении.

Отберешь у них дыхание – умрут,

снова станут глиной.

30 Когда посылаешь Свой Дух – они возрождаются.

Так обновляешь Ты лик Земли.

31 Слава Господу вовеки!

Пусть радуется Он творениям Своим!

32 Он посмотрит на Землю – она дрожит.

Прикоснется к горам – дымятся.

33 Буду петь о Господе, доколе я жив,

буду славить Его, пока существую.

34 Да будет песнь моя Ему приятна!

Господь – радость моя!

35 Да не будет грешников на Земле!

Да не будет на ней злодеев!

Благослови, душа моя, Господа!

Аллилуия!

Этот гимн нам предложен в конце дня совершенно неслучайно. Бог – творец всего мироздания. Все, что существует, – благо и задумано Им. И поэтому – это, может быть, тривиально звучит – нам не нужно бояться ужасов ночи. Этих ужасов нет. Бог сотворил свет, и Он сотворил тьму, Им сотворен день, и Им сотворена ночь. Все это закономерность, логика, цикл – это естественно и осуществляется в рамках замысла Бога, все под контролем!

В псалме указывается, что Господь – творец не только хищных зверей, что могли угрожать во тьме человеку, но и тех существ, что очень слабо соотносятся с известным человеку миром. Здесь говорится о море, которое в традиционной мифологии ближневосточных народов, как правило, противостоит небесным мирам. Земля устойчива, это место относительной системы и порядка. А море в постоянном движении – это олицетворение сил хаоса, неупорядоченности. И существа, наполняющие море, как правило, противопоставлены богам порядка.

В Ветхом Завете мы видим, что море и с точки зрения Израиля тоже не пусто. Там живут таннины – морские чудовища, и там живет Левиафан. Название этого существа давно и прочно вошло в нашу культуру как название олицетворения хтонического, хаотического начала. Но текст говорит о Левиафане в положительном смысле – Бог творит огромное число вещей в мире, не соотнося их с человеком. Мы привыкли видеть себя венцом творения и царем природы. Будто весь мир создан таким для того, чтобы быть удобным и подчиненным нам. Но чем глубже наше понимание мира, тем больше мы осознаем, что не все измерено по нашей мерке.

Бог – богат! Он творит изобильно. И в мире много непрагматичного. Мы часто похожи на маленьких детей, которые задают вопросы: «А зачем Бог создал комаров?», «А какая польза в жирафе?» – зачем это изобилие? Есть прекрасная фраза в акафисте «Слава Богу за все», творении митрополита Трифона (Туркестанова): «Я вижу небо Твое́, сия́ющее зве́здами. О, как Ты бога́т, ско́лько у Тебя́ све́та!»[28]Практического смысла в них для человека нет. Мы понимаем, в чем смысл солнца, луны в нашей жизни, а эти звезды, холодные и далекие, что нам до них? Но они сотворены, они Ему нужны. Точно так же и морские чудовища, с которыми человеческая цивилизация не встречается вообще-то никогда. Здесь я не имею в виду мифических чудовищ, я имею в виду реальные организмы, живущие в воде. Мы – цивилизация, которая освоила лишь побережье. Наши знания об океане не больше, чем об открытом космосе.

Пусть мы связующее звено в Божественном замысле, мы объединяем мир материи и мир духа, но это не значит, что нами исчерпывается мир материальный и мир духовный.

Этот гимн в первую очередь, конечно, безусловная хвала, прямой пример прославления как жанра. Но при всем при том это еще и медитация, размышление в категориях хвалы.

Можно назвать 103-й псалом поэтическим переосмыслением Книги Бытия. Там хвала Творцу в первой главе звучит как рефрен, регулярно повторяющаяся строка «И увидел Бог, что это хорошо» – как припев песни творению. Она – о том, что все, что введено в бытие, все благо. Относительно нынешнего образа бытия мира, изъеденного грехопадением, так очевидно сказать это мы уже не можем. Но о грехопадении Книга Бытия будет говорить потом – в третьей главе и далее.

Псалом, в отличие от великой космогонии Книги Бытия, описывает «хорошо весьма» в очень бытовых категориях. Конечно, здесь был упомянут Левиафан, с которым наша реальность никак не связана. Но, с другой стороны, с огромной любовью выписан человек, что работает с утра до вечера, корабли, что бороздят море… Там, в глубине его, гнездится Ктулху, то есть Левиафан, но нам в общем-то все равно: наша жизнь где-то на другом уровне бытия, и она тоже хороша.

Это описание – очень значимый пример вменяемого, адекватного восприятия нами самих себя в бытии. С одной стороны, мы все-таки «цари в изгнании». Человек – царь природы, который «царствует, но не правит», положение наше не велико и не завидно. Но с другой стороны, мы не тщета и не абсолютное отсутствие, как нам иногда хочется себя осмыслить. Здесь – именно серединная позиция. Да, мир на нас не зациклен, в мире есть много того, что с нами не связано. Но человек – участник событий мира. Заметим, как автор очень мягко вплетает человека в повествование о происходящем.

Почему еще этот псалом введен в богослужебное последование вечерни? Это не только про нивелирование страхов ночи, но и про осмысление прошедшего дня. Вот мое место в этом дне. Что я в нем делал, как я себя вел, какова была моя активность – это на самом деле не только про меня в рамках моей собственной жизни, но и про место человека в рамках большой истории творения. Повествование в псалме очень мирно, адекватно, органично. Здесь нет надрыва, гонителей, раскаяния – живописуется ткань бытия, то, как она соткана Богом и как она хороша и правильна. И как везде и всему есть место.

На одном краю там Левиафан, а на другом – даманы. В Синодальном переводе они называются «зайцы», в латинской Вульгате –