– Может быть, все это и прекрасно, но я, сударь, почитаю себя оскорбленным, и вы дадите мне удовлетворение.

– Если вам так угодно, сударь, то я тоже готов считать вас оскорбленным, но драться с вами не буду, потому что не вижу во всем этом деле достаточного основания для поединка. Ну и шутник же вы!

Услышав эти слова, Годиссар кинулся на красильщика, намереваясь дать ему пощечину, но бдительные вуврейцы бросились между ними, и Годиссар только замахнулся и сдернул с красильщика парик, который сел на голову девицы Клары Вернье.

– Если вы не удовлетворены, сударь, то можете найти меня в гостинице «Золотое солнце», где я пробуду до завтрашнего утра, и я готов объяснить вам, что значит удовлетворение за обиду. Я, сударь, дрался в Июле.

– Ну и прекрасно, а теперь вы будете драться в Вувре, и как бы вам не загоститься здесь на более долгий срок, нежели вы предполагали.

Годиссар удалился, размышляя над последними словами, показавшимися ему дурным предзнаменованием. Впервые в жизни вояжер пообедал без удовольствия.

Ссора Годиссара и господина Вернье взбудоражила весь городок. В этом благословенном уголке никогда и помина не было о дуэлях.

– Господин Митуфле, завтра я дерусь на дуэли с господином Вернье, у меня здесь нет знакомых, не согласитесь ли вы быть моим секундантом? – спросил Годиссар своего хозяина.

– Охотно, – ответил трактирщик.

Не успел Годиссар пообедать, как в гостиницу «Золотое солнце» пришли госпожа Фонтанье и помощник мэра, отвели к сторонке Митуфле и растолковали ему, как неприятно будет для всего округа, если кто-нибудь погибнет у них насильственной смертью; они обрисовали ему ужасное положение несчастной госпожи Вернье и заклинали Митуфле уладить дело так, чтобы спасти честь их городка.

– Я все улажу, – ответил лукавый трактирщик.

Вечером Митуфле принес Годиссару перо, чернила и бумагу.

– Что это вы мне принесли? – спросил Годиссар.

– Да вы же завтра деретесь, – ответил Митуфле, – я полагал, что вы пожелаете оставить какое-либо распоряжение или написать письмо; ведь у каждого из нас есть привязанности. О, не беспокойтесь, от этого не умирают. Ведь вы хорошо владеете оружием? Не хотите ли слегка потренироваться? У меня есть две рапиры.

– Что ж, пожалуй.

Митуфле принес рапиры и две маски.

– Итак, начнем.

Хозяин и постоялец стали в позицию.

Митуфле, когда-то обучавший молодых гренадеров владеть шпагой, сделал шестьдесят восемь выпадов, загнав Годиссара и прижав его к стене.

– Черт возьми! Вы здорово деретесь! – воскликнул запыхавшийся Годиссар.

– Господин Вернье дерется еще лучше.

– Черт возьми! В таком случае я буду драться на пистолетах.

– И правильно сделаете. Видите ли, если вы возьмете огромные седельные пистолеты и зарядите их до самого дула, то вы ничем не рискуете: получится отдача, вы промажете и разойдетесь с честью. Хотите, я все это вам устрою? А? Ей-богу же, глупо порядочным людям убивать друг друга из-за ерунды!

– А вы уверены, что мы промажем? По правде говоря, не хотелось бы убивать этого человека, – сказал Годиссар.

– Спите спокойно.

На следующее утро несколько побледневшие противники встретились у моста через реку Сизу. Шутник Вернье чуть не застрелил корову, которая паслась у обочины дороги в десяти шагах от него.

– О, вы выстрелили в воздух! – воскликнул Годиссар.

И противники обнялись.

– Сударь, – сказал вояжер, – ваша шутка была несколько резка, но зато забавна. Мне очень досадно, что я на вас накинулся, но я был вне себя. Я считаю вас человеком порядочным.

– Сударь, – ответил все еще бледный красильщик, – мы найдем вам двадцать подписчиков на «Журнал для детей».

– А если так, то почему бы нам не позавтракать вместе? – предложил Годиссар. – Почему бы людям, которые подрались, не договориться?

– Господин Митуфле, – спросил Годиссар, вернувшись в гостиницу, – нет ли у вас здесь судебного пристава?

– А зачем он вам?

– Я хочу послать вызов в суд дорогому господину Маргаритису, уж ему придется доставить мне две бочки вина из своего подвала.

– Но у него их нет, – воскликнул Вернье.

– В таком случае, сударь, это дело можно уладить, если он мне уплатит двадцать франков неустойки. Я не желаю, чтобы болтали, будто в вашем городке облапошили прославленного Годиссара.

Госпожа Маргаритис, напуганная возможностью судебного процесса, который, несомненно, должен был кончиться в пользу истца, поспешила принести двадцать франков милостивому вояжеру, кстати сказать навсегда избавившемуся от желания заняться одним из самых веселых, но зато и неподатливых на новые веяния округов Франции.

Возвращаясь из поездки по югу Франции, прославленный Годиссар занимал переднее место в дилижансе Лафит-Гайяр, где его попутчиком был молодой человек, которого уже с Ангулема он поучал тайнам жизни, вероятно приняв его за птенца.

Когда подъезжали к Вувре, молодой человек воскликнул:

– Какой прелестный городок!

– Да, сударь, – ответил Годиссар, – но жители в этой местности невыносимы. Здесь вам пришлось бы драться на дуэли чуть не каждый день. Глядите, вот там… – он указал на мост через Сизу, – как раз три месяца назад у меня был поединок – я дрался на пистолетах с одним неистовым красильщиком, но… я его одолел!

Париж, ноябрь 1834 г.

Примечания

1

Имеется в виду восстание роялистов, вспыхнувшее в 1793 году в Вандее, департаменте на северо-западе Франции. – Здесь и далее примеч. ред.

2

Людовик XVIII (1755–1821) – Луи-Станислас-Ксавье, граф Прованский, брат погибшего наследника престола; находясь за границей, объявил себя королем Франции в 1795 году. Взошел на престол в 1814 году.

3

Католическая лига – католическая партия во Франции, организованная в 1576 году герцогом Генрихом Гизом для борьбы с протестантами. Под баррикадами имеются в виду события в Париже 12 мая 1588 года, когда народные массы восстали против короля Генриха III; этот день получил название «день баррикад».

4

Жан-Клод Беньо (1761–1835) – французский политик, в 1814 году издал так называемый Сент-Уанский манифест, в котором содержались основные принципы французской конституции.

5

20 марта 1815 года Наполеон, бежавший с Эльбы, где пребывал в качестве узника, вступил в Париж.

6

Спасаясь от Наполеона, Людовик XVIII бежал в город Гент во Фландрии.

7

«Платон мне дорог, но нация дороже» (лат.); измененная поговорка: «Платон мне дорог, но истина дороже».