– Замерзнешь… – сказала она, нашарив в темноте овечью шкуру и пытаясь его укрыть, а он лежал, тяжело дыша и все еще вздрагивая.

– Не поставил я тебе случайно синяк своей коленкой?

– Тс-с, – прошептала Кэти. – Отдыхай.

Укрывшись, они затихли, думая об одном и том же: невозможно быть еще ближе, чем минуту назад, а все-таки именно это и происходит…

Они обменялись шутками, пытаясь избавиться от вызванного неожиданной мыслью смятения.

– Что такого ты, интересно, добавила в хлеб?

– Только дрожжи.

– В следующий раз добавь побольше.

Через несколько минут Кэти прошептала:

– Эрни?

Он сонно заворчал.

– Эрни, по-моему, кое-что произошло.

– Откуда ты знаешь? Надо подождать.

– Мне так кажется. Никогда не испытывала подобного.

– Я тоже.

– Что будет, если нам не удастся поймать еще овец, а наше стадо зимой погибнет от холодов?

– Не бойся, Кэти. Случались времена и похуже. Что конкретно тебя беспокоит?

– Не знаю. Правда, не знаю.

Он вскоре уснул, а Кэти некоторое время лежала наедине с неясными страхами, нахлынувшими на нее первый раз в жизни.

13

К июню они добрались до Чевиот-Хилс[24]. Две пары по дороге умерли от какой-то разновидности чумы, подхваченной во время рейда в Хоик. Их осталось шестеро: Эрни и Кэти, Роберт и Джулия, Чарли и Эстель. В наличии имелось четыре обученные собаки, пять голов крупного скота, в том числе одна стельная корова, и около двадцати овец. Теперь следовало заняться пополнением припасов и подыскать для следующей зимовки место с сараями и загонами, хотя до наступления холодов было еще далеко. Пользуясь теплым сезоном, они охотились на диких овец, торговали, выменивая выделанные шкуры на сапоги у шотландцев в клетчатых килтах. Те отказывались верить, что ребята прибыли с юга Англии. Следуя за своим непрерывно пасущимся стадом, они порой спали под открытым небом, завернувшись в одеяла. Иногда останавливались на ночлег в сложенных из камня хижинах или на уединенных фермах, из которых при их приближении могла выскочить лиса или даже дикая шотландская кошка.

Работу распределяли без лишних разговоров. Самую тяжелую и грязную, по разделке мяса, брали на себя парни, готовили в основном девушки. Во всем остальном – в уборке дома, охоте и уходе за скотом – участвовали сообща. Всех троих парней связали тесные отношения, опирающиеся на работу и дружбу. Когда один куда-то пропадал, остальные двое отпускали на его счет беззлобные шутки. Эстель близко сошлась и с Кэти, и с Джулией, а вот две последние друг друга не переваривали: спорили, огрызались либо целыми днями хранили ледяное молчание.

Жили они бок о бок, а в таких условиях специфические привычки, уловки и манера поведения раздражали, особенно в конце долгого, напряженного дня. Секретов между ними быть не могло. Раньше, пока обитали в кинотеатре или в замке, они обменивались партнерами – из любопытства или чувства независимости. Любопытство давно иссякло, вызов они теперь бросали лишь стихиям, а привычный партнер или партнерша создавали ощущение надежности и спокойствия после длинных, наполненных событиями переходов.

Однажды жарким июньским днем Кэти, оставшаяся в одиночестве в фермерской хижине, занималась починкой куртки из овчины, когда на пороге появился Чарли.

– Остальные ушли на охоту, а меня отправили сказать, чтобы ты не волновалась, если они припозднятся. Я пока займусь поисками четырех проклятых овец, которые улизнули вчера ночью. Если их похитила какая-то банда или загрызла собачья стая, мы все равно должны об этом знать.

Он стоял, прислонившись к притолоке, и чувствовал себя довольно странно: остаться в лагере одному в такое время? Словно в старые добрые времена, когда валяешься в кровати с гриппом, наблюдая за домашними, выбегающими в магазин или сплетничающими на кухне, пока остальные на работе.

– Можешь позволить себе стакан молока, раз уж пришел.

– А, да… Спасибо.

Выпив молоко залпом, Чарли вновь заговорил хриплым голосом американского частного детектива:

– Ну вот и хорошо. Что ж, пошел на задание. Если не вернусь через пять часов, открой мою банковскую ячейку, там будет лежать сообщение. Покажешь его президенту, он поймет, что делать. С газетчиками не общайся, а с овцами – сколько угодно.

Кэти расхохоталась.

– Подожди, Чарли. Давай я схожу с тобой до перевала. Глупо сидеть и штопать в такой денек.

– Ладно, давай.

Они вышли из хижины, свернули с тропы и начали продираться сквозь заросли дрока и вереска.

Горячее северное солнце пригревало плечи, трава и дикие цветы источали пьянящий аромат.

– Надо посмотреть вдоль ручья, – предложил Чарли. – Эти полоумные твари любят напиться от пуза в жаркий день, а потом завалиться спать в кустах. Если после пробуждения видят, что стадо ушло, впадают в панику и начинают метаться на маленьком пятачке.

Мелкий ручей сбегал вниз и огибал холм. Кэти двинулась вдоль берега, поминутно пригибаясь, чтобы не оцарапаться о шипы дикой ежевики, и раздвигая тонкими загорелыми руками ветви молодой ольхи. День начал постепенно клониться к вечеру; засвистели и защебетали проснувшиеся птицы. Во влажном воздухе висели облака мошкары, и ребята то и дело шлепали себя по щекам, оставляя на них липкие следы. Ручей сузился до струйки, и они пошли прямо по руслу, покрытому растрескавшейся серовато-коричневой коркой.

Никаких признаков овец пока не обнаружили. Колючие ветки терновника цеплялись за подвернутые рукава рубашки Чарли и царапали голые плечи Кэти, оставляя красные разводы на гладкой, бронзовой от загара коже. Русло ручья углубилось и стало сырым. Буйно растущая трава пыталась заглушить таволгу и лапчатку, фиалки так и предлагали насладиться их волшебным запахом, однако Кэти и Чарли в ее волшебстве не нуждались.

Стало жарко, и хождение по руслу потеряло смысл. Выбрав более пологий склон, Чарли вскарабкался на берег и протянул руку Кэти.

– Передохнем, – предложил он, – потом заберемся на гору. Может, удастся увидеть наших овец сверху. Вряд ли они ушли дальше по руслу: оно вскоре упрется в скалы.

Утес из красного песчаника покрывал тоненький слой почвы, за который изо всех сил цеплялись корнями папоротники и горные розы. Ребята уселись рядышком, тяжело дыша и подтянув колени к подбородку.

– Похоже, нам сегодня выпала самая поганая работа, – отдышавшись, сказала Кэти. – Я лучше поохотилась бы, чем карабкаться по скалам. Да и смысла в этом нет – не найдем мы их.

Чарли хмыкнул, и Кэти продолжила:

– Я теперь чувствую себя не в своей тарелке, когда приходится много ходить.