вы зарегистрированы с генералом, с которым пришли к нам в отель прошлым вечером». Я была в отчаянии. Наконец, я вспомнила, где была лавка куафёра. Полиция послала за куафёром. Его привел полицейский агент. «Я заходила к вам в лавку с мамой, – сказала я куафёру, – и мама купила бутылочку ароматических солей». «Я прекрасно помню мадмуазель, – сказал куафёр. – Но вы были не с мамой. Вы были с пожилым французским генералом. Он приобрел, я полагаю, пару щипцов для усов. Приобретение, во всяком случае, записано у меня в книге». Я была в отчаянии. А между тем полиция привела извозчика, который привез нас с вокзала в отель. Он поклялся, что в глаза не видел мою маму. Скажите, вам все это не скучно?

– Продолжайте, – сказал Скриппс. – Если бы вы гонялись, как я, за хорошими сюжетами!

– Что ж, – сказала официантка. – Такая вот история. Маму я больше не видела. Я связалась с посольством, но они ничего не смогли поделать. Они в итоге установили, что я пересекла канал с мамой, но сверх того ничего поделать не могли… – На глаза немолодой официантки навернулись слезы. – Мамочку я больше не видела. Ни разу. Ни единого разочка.

– А что же генерал?

– Он в итоге ссудил мне сто франков – не такая уж большая сумма даже в те дни, – и я перебралась в Америку и стала официанткой. Вот и вся история.

– Должно быть что-то еще, – сказал Скриппс. – Жизнь готов заложить, есть что-то еще.

– Знаете, иногда мне кажется, что есть, – сказала официантка. – Кажется, должно быть что-то еще. Где-то должно быть какое-то объяснение. Не знаю, с чего я вспомнила об этом сегодня утром.

– Хорошо, что выговорились, – сказал Скриппс.

– Да, – официантка улыбнулась, и ее морщины слегка разгладились. – Теперь мне лучше.

– Скажите, – спросил Скриппс официантку, – нет ли в этом городке какой работы для меня и моей птички?

– Честной работы? – уточнила официантка. – Я знаю только честную.

– Да, честной работы, – сказал Скриппс.

– Говорят, требуются разнорабочие на новом насосном заводе, – сказала официантка.

Почему бы ему не поработать руками? Роден работал. Сезанн был мясником. Ренуар – плотником. Пикассо мальчишкой работал на сигаретной фабрике. Гилберт Стюарт, написавший эти знаменитые портреты Вашингтона, которые воспроизводятся по всей нашей Америке и висят в каждом классе, – Гилберт Стюарт был кузнецом. Потом еще был Эмерсон. Эмерсон был подручным каменщика. А Джеймс Рассел Лоуэлл в юности был, как он слышал, телеграфистом. Как тот парень на вокзале. Вполне возможно, что телеграфист на вокзале трудился сейчас над своим «Танатопсисом» или «К водяной птице» [17]. Почему бы и ему, Скриппсу О’Нилу, не поработать на насосной фабрике?

– Вы еще вернетесь? – спросила официантка.

– Если можно, – сказал Скриппс.

– И птичку вашу приносите.

– Да, – сказал Скриппс. – Малютка сейчас прилично устала. Если подумать, у нее была тяжелая ночь.

– С этим не поспоришь, – согласилась официантка.

Скриппс снова вышел в городок. Он почувствовал, как у него прояснились мысли, и он был готов встретить жизнь лицом к лицу. Насосный завод – это интересно. Насосы теперь – ого-го, не то что раньше. На насосах, что ни день, наживаются и теряются состояния на Уолл-стрит в Нью-Йорке. Он знал парня, который меньше чем за полчаса настругал чистых полмиллиона. Они знали, что почем, эти крутые дельцы с Уолл-стрит.

Выйдя на улицу, он поднял взгляд на вывеску. «Будьте уверены, качество проверено», – гласила она. С ума сойти, это точно, сказал он сам себе. Но неужели у них действительно повар – негр? Один раз, всего на секунду, когда дверца приоткрылась, там мелькнуло что-то черное. Возможно, этот парень просто закоптился от печи.

Часть вторая

Борьба за жизнь

И здесь я торжественно заявляю, что не имею намерения очернить или оклеветать кого-либо; хоть все и списано из книги естества, и редкий герой или действие не взяты мной из личных наблюдений или опыта; тем не менее, я прилагаю все усилия, чтобы завуалировать ту или иную персону, изменяя обстоятельства, положения и цвета, чтобы невозможно было узнать ее более-менее определенно; и если изредка бывает иначе, то лишь тогда, когда описываемый изъян столь мал, что над подобной слабостью сам этот субъект посмеется точно так же, как и любой другой.

Генри Филдинг

Глава шестая

Скриппс О’Нил искал работу. Хорошо будет поработать руками. Он шел по улице, удаляясь от закусочной, мимо цирюльни Маккарти. В цирюльню заходить не стал. Пусть она смотрелась все так же заманчиво, но Скриппс искал работу. За цирюльней он резко повернул за угол и пошел по Главной улице Петоски. Улица была красивая, широкая, и по обеим ее сторонам выстроились здания из кирпича и прессованного камня. Скриппс шел по ней к той части городка, где стоял насосный завод. У дверей насосного завода он засомневался. Неужто это и есть насосный завод? Рабочие и в самом деле один за другим выносили насосы, ставили на снег и плескали на них воду из ведер, чтобы они покрылись льдом, который защитит их от зимних ветров не хуже любой краски. Но неужто это и есть насосы? Это могло быть сплошной липой. Эти насосники ушлые ребята.

– Слушайте! – обратился Скриппс к одному рабочему, плескавшему воду на новенький чистенький насос, который был только что принесен и стоял на снегу словно бы с недовольным видом. – Это насосы?

– Будут, в свое время, – сказал рабочий.

Скриппс понял, что это завод. С этим его не надуют. Он подошел к двери. На ней была табличка:

НЕ ВХОДИТЬ. ВАС ТОЖЕ КАСАЕТСЯ

«И меня тоже, что ли?» – задумался Скриппс. Затем постучался и вошел.

– Мне бы с управляющим поговорить, – сказал он, стоя тихо в тусклом свете.

Мимо проходили рабочие, неся на плечах новенькие чистенькие насосы. Проходили, напевая обрывки песенок. Ручки насосов сердито хлопали в тупом недовольстве. Отдельные насосы были без ручек. Пожалуй, если подумать, они счастливчики, решил Скриппс. К нему подошел небольшой человечек. Ладно скроенный, низкорослый, плечистый и хмурый.

– Вы управляющего спрашивали?

– Да, сэр.

– Я тут бригадир. Как скажу, так и будет.

– Вы можете нанимать и увольнять? – спросил Скриппс.

– Легко – что одно, что другое, – сказал бригадир.

– Я хочу работу.

– Опыт есть?

– Не в насосах.

– Ну, хорошо, – сказал бригадир. – Поставим вас на сдельную работу. – Ну-ка, Йоги, – позвал он человека, стоявшего и глядевшего из окна завода, – покажи этому новенькому, куда сложить пожитки и как не потеряться в этих дебрях. – Бригадир смерил Скриппса взглядом. – Я австралиец, –