– Я нашел в Клустеддском лесу гадалку. Смотрите.

Фельтрэм вытащил из кармана кожаный кошелек и положил его на стол, не выпуская из рук; до баронета донеслось приятное позвякивание монет.

– Гадалка! Не хотите ли вы сказать, что это она вам дала кошелек? – спросил сэр Бейл.

Фельтрэм снова улыбнулся и кивнул.

– Раньше обычаем предписывалось давать что-нибудь гадалке. Вы внесли большое улучшение – заставили ее заплатить вам, – заметил сэр Бейл, возвращаясь к обычному высокомерию.

– Он дал мне это вместе с посланием для вас, – ответил Фельтрэм.

– Он? Значит, эта гадалка – мужчина?

– Цыгане кочуют таборами. Предсказывать судьбу может женщина, а одалживать деньги – мужчина, – сказал Фельтрэм.

– Впервые слышу, чтобы цыгане давали деньги в долг. – Сэр Бейл с кривоватой улыбкой покосился на кошелек.

Фельтрэм сел за стол, не выпуская кошелька из костлявых пальцев. Глаза его прищурились, точно он замыслил какое-то коварство; он откинулся назад, опустив голову.

– Мне всегда казалось, – продолжал сэр Бейл, – что с тех пор, как преданные рабы обчистили их, египтяне стыдятся давать деньги в рост и оставили это занятие на откуп евреям.

– Что бы вы отдали за то, чтобы узнать, прямо сейчас, победителя Хеклстонских скачек? – внезапно спросил Фельтрэм, поднимая глаза.

– Да, это чего-нибудь да стоит, – ответил сэр Бейл, поглядывая на Фельтрэма с гораздо большим интересом, чем допускала показная недоверчивость.

– А эти деньги я могу одолжить вам, чтобы вы на них сыграли.

– Вы говорите серьезно? – спросил сэр Бейл, оживляясь.

– Тяжелый; в нем, должно быть, немало гиней, – мрачно улыбнулся Фельтрэм, взвешивая кошелек в руке, и уронил его на стол; внутри приятно звякнуло.

– Да, кое-что там есть, – согласился сэр Бейл.

Фельтрэм вытряхнул на стол изрядную кучку золотых гиней.

– Вы хотите сказать, что все это дал вам цыган в Клустеддском лесу?

– Друг, можно сказать – я сам, – ответил Филип Фельтрэм.

– Вы сами! Значит, они ваши? Это вы мне их одалживаете? – спросил пораженный баронет. Ему нелегко был свыкнуться с мыслью о груде гиней, а еще труднее – не знать, откуда они взялись.

– И я, и не я, – загадочно изрек Фельтрэм. – Друг, похожий на меня, как голос и эхо, как человек и тень.

Могло ли случиться так, что, блуждая в одиночестве по горам, Фельтрэм нашел клад? В округе ходило немало легенд о двух братьях Фельтрэмах из Клустедда, которые вступили в армию короля и сражались в битве при Марстон-Муре. Говорили, что они зарыли в Клустеддском лесу несметные сокровища: золото, серебро и драгоценные камни, и посвятили в эту тайну одного-единственного слугу. Слуга этот остался дома. Но по несчастливой случайности все три свидетеля умерли в один месяц: братья погибли при Марстон-Муре, а доверенный слуга подхватил лихорадку, скончался в Клустедде. С тех пор в Клустедд то и дело наведывались кладоискатели, раскапывая ночами землю вокруг самых высоких деревьев, под скалами, утесами и любыми приметными деталями ландшафта. Но постепенно надежды угасли, и легендарные сокровища уже не вызывают желания тотчас отправиться в путь; легенда стала просто сказкой, в которую никто не верит.

Сейчас, через много лет, сэру Бейлу невольно вспомнилась сказка, услышанная в детстве. Откуда, по его мнению, мог раздобыть такие богатства безденежный Филип Фельтрэм, если он в скитаниях по лесам не набрел случайно на тайник, в котором схоронили сокровища его далекие предки братья Фельтрэмы, погибшие в далеких гражданских войнах.

– Должно быть, эти ваши цыгане нашли деньги там же, где нашли их вы; в таком случае, поскольку Клустеддский лес и все, что в нем находится, принадлежит мне, их поступок не может считаться подарком. Это все равно что слуга перед прогулкой подает мне шляпу и трость.

– Неразумно с вашей стороны, сэр Бейл, ссылаться на закон и отвергать помощь, которая пришла непрошенной. Можете, если хотите, оставаться со своими долгами; но если вы согласны на мои условия, я в вашем распоряжении. Когда примете решение, дайте мне знать.

Филип Фельтрэм опустил кошелек в объемистый карман сюртука и вышел из комнаты, что-то бормоча себе под нос.

Глава XVI

Послание из Клустедда

– Фельтрэм, вернитесь! Вернитесь, Филип! – торопливо вскричал баронет. – Давайте поговорим. Обсудим как следует это удивительное дело. Вы, должно быть, неправильно меня поняли. Я бы хотел услышать все подробнее.

– Вам предстоит узнать не так уж много, сэр, – откликнулся Филип Фельтрэм, возвращаясь в комнату, дверь которой он почти притворил за собой. – Сегодня в Клустеддском лесу я повстречал людей, один из которых умеет предсказывать судьбу. Он назвал мне имена победителей трех первых заездов в Хеклстоне и вручил кошелек, наказав одолжить вам столько, сколько вы пожелаете поставить на скачках. Гарантии мне не нужны, вам незачем беспокоиться о залоге, вы никогда не увидите кредитора, если сами не пожелаете с ним встретиться.

– Что ж, условия неплохие, – молвил сэр Бейл, тоскливо поглядывая на кошелек, который Фельтрэм вновь выложил на стол.

– Верно, неплохие, – отозвался Фельтрэм низким хрипловатым голосом, который в последнее время стал для него привычным.

– Так что же говорил ваш прорицатель о победителях заездов? Мне хотелось бы услышать их имена.

– Имена я назову, если вы пойдете со мной, – ответил Фельтрэм.

– Но почему не здесь? – спросил сэр Бейл.

– Здесь меня память подводит. Бывают люди, которые, хоть и молчат, мешают думать. Такими бывают и места. Пойдемте, поговорим. – Фельтрэм направился к дверям.

Сэр Бейл, пожав плечами, побрел следом.

Стемнело. Фельтрэм медленно шагал к берегу озера, а сэр Бейл, чье любопытство с каждой минутой возрастало, шел по пятам и слегка улыбался, глядя на высокую сухопарую фигуру. Он напускал на себя насмешливый вид, хотя на самом деле на душе у него было отнюдь не весело, к тому же, будь даже вокруг достаточно света, некому было бы оценить его напускную бодрость.

Дойдя до кромки озера, Фельтрэм склонился над водой, и сэру Бейлу почудилось, что он то ли уговаривает, то ли утешает кого-то. Ему померещилось, что на мелководье у самого берега лежит, покачиваясь, черная фигура; присмотревшись, баронет убедился, что это всего лишь темная тень на более светлой воде. Баронет сделал шаг в сторону – тень исчезла, а Филип Фельтрэм, оказывается, всего лишь плескался рукой в воде, что-то бормоча про себя. Когда баронет приблизился, Фельтрэм выпрямился и произнес:

– Мне нравится послушать плеск воды в траве, шелест гальки. Губы озера непрестанно движутся, оно неумолчно нашептывает свои сказки. Все это чистая поэзия, но вы в