каким уважением, с какой любовью Маиль относился к вам, меня затрясло от ревности! Я хотела забрать Маиля, привести его обратно к себе домой. Только представьте, до какого унижения я дошла – хоть он и оскорбил, обидел меня, я слезно умоляла его вернуться. Он сказал: «Только если ты больше никогда не произнесешь её имя». Я удивилась, спросила: «Даже наедине?» – «Да, – ответил он, – её имя не для твоих уст. Я не могу позволить твоим грязным губам опорочить ее светлое имя». Эти слова ранили меня. Но я всё же хотела успокоить его, поэтому старалась не злиться на него. Забрала его домой. Я слышала о его просьбах вернуться к нему, как он отказывался отпускать вас. Узнав, что он уезжает в Салоники, я поняла, как тяжело мне будет вынести эту разлуку. Я бросилась к его ногам. Я говорила, что не выдержу, что погибну. Чтобы доказать свою любовь к нему, я обещала, что откажусь от всего, уеду с ним, просила его взять меня в жёны, ведь в исламе это разрешено. Я говорила, что отдам все свои платья, все бриллианты, всё, что у меня есть, матери. Я собиралась убедить её, что заработанного нами ей и сестрам хватит до конца жизни, чтобы она согласилась меня отпустить с ним! Ах! Знаете, что он ответил на всё это? Вам понравится! «Хелула, с такими женщинами, как ты, можно развлекаться! Но не жениться!» И этот удар был самым тяжелым. Я понимала, что этот несчастный хочет отомстить мне за вас и за себя. Он хотел унизить меня и уничтожить самого себя. Я попросила наших еврейских друзей в Салониках сообщать мне о Маиле. Они рассказывали, что, потеряв вас, он запил. До самой смерти он горевал и изнывал от боли, произнося лишь «Бедия». Никто не слышал «Хелула» из его уст. Ах, Ситти! Ваши мужья, выбирая нас, заставляют вас ночами ждать, страдать. Да, их страсть к нам бывает сильной! Но любовь к вам остается навсегда.

Хелула видела, как, слушая её слова, Бедия менялась в лице, как она была охвачена переживаниями. Но она продолжала:

– Ситти! Я вижу, что расстроила вас, но всё же хочу продолжить. Я тоже пострадала от этого. Но я неправильно выразилась, я хотела сказать, что мечтаю о таком же уважении. Я поняла, что те, кто испытывает страсть к таким женщинам, как я, сорят перед нами деньгами ради собственного удовольствия и развлечения. Я же хотела быть любимой. Я хотела любви, предназначенной лишь для меня одной. Не могу описать, как меня тогда одолевала зависть к благопристойным женщинам. Я искала лекарство от этого, какое-то решение. Я поняла, что лекарством моим станет раскаяние. Мне казалось, что раскаяние изменит мою жизнь, сделает меня одной из тех женщин, которых уважают, которых любят совершенно иначе, и мне становилось приятно от этих мыслей. Состояние, которое мы накопили, было достаточным, чтобы обеспечить будущее моей матери, сестер и моё собственное. Я поделилась своими мыслями с мамой. Оказалось, она тоже очень устала. Она желала покоя. Она понимала, что стареет, что её голос, который всех восхищал, потеряет свою красоту, перестанет приносить доход. Мы привели все свои дела в порядок и решились переехать в Бейрут. Я вышла замуж за сына одного из своих родственников. Мы вложились в общее дело, и он открыл лавку, занимается торговлей. В этой новой жизни я счастлива настолько, насколько это возможно. Но всё равно эта жизнь не такая, как у женщин, которым я завидовала. Потому что, Бедия, то, чем обладаете вы, нельзя купить за деньги или получить через раскаяние. Конечно, раскаяние приносит прощение. Раскаяние позволяет войти в круг добродетельных. Но оно не может уничтожить следы, воспоминания и тени прошлого. Теперь я понимаю, какие усилия, терпение и жертвы требуются от добродетельных женщин, чтобы не потерять своей нравственной чистоты. Эту горькую истину я поняла, когда собиралась замуж. Я хотела выйти замуж за кого-то из тех, кто сходил с ума от моего танца, кто сыпал золотом ради моей улыбки. Но никто их них не принял мое предложение. Да, те, кто приходил ко мне ради недозволенной страсти, отказались от моего предложения замужества. Я думала, что с таким крупным состоянием смогу выйти за того, за кого хочу. Но оказалось, что деньги не имели никакого значения. И я видела, как отказавшие мне мужчины женились на девушках без гроша, на менее красивых, но которые никогда не теряли своей нравственной чистоты. Вот, Ситти Бедия! Именно зависть к вам дала мне такую жизнь, позволила мне испытать хоть немного семейного счастья. За это я вам признательна.

* * *

На следующий день около девяти часов утра отправлявшийся из Бейрута пароход Lloyd Company[43] поднял якорь и осторожно тронулся в путь. Среди пассажиров этого парохода была и Бедия. Она сидела на одной из скамеек на верхней палубе и наблюдала за тем, как пароход отходит из порта. С каждым оборотом гребного колеса она всё больше и больше отдалялась от берега. Её сердце заныло, когда она поняла, что оставляет здесь единственного дорогого человека – своего брата Шеми. Её охватила печаль: «Ах, Сирия! Скоро я вернусь к тебе! Ведь мой брат с тобой, я не выдержу долгой разлуки с ним!» Если бы люди помнили о своей слабости и бессилии, они бы никогда не произносили такие слова, как «я вернусь», «я приеду», «я сделаю». Скоро? Ведь прошло уже несколько лет, как Бедия не возвращалась туда. Теперь же ей было незачем туда возвращаться. Зачем ей возвращаться, если её дорогого брата Шеми там больше нет?

Когда Хелула рассказывала на террасе ей о том, как трудно женщинам приходится, чтобы заработать себе на жизнь, Бедия находила утешение в мысли, что ей никогда не придется знать такой жизни. Ведь у неё был Шеми, на которого она всегда сможет положиться. Но она даже не задумывалась, что самое ненадежное на этом свете – человеческая жизнь, каждый день, каждый миг находящаяся в опасности. И что Шеми был таким же смертным человеком. Она не знала, что, покидая этот берег, она уходит не на несколько месяцев, а навсегда.

Когда пароход уже отдалился от берега, Бедия устремила свой взор к открытому морю, в сторону, куда двигался пароход. Пароход раскачивался на огромных волнах, которыми славился Бейрут. Это лодос[44] волновал море.

5

Первым, что привлекло Бедию, когда она прибыла в Стамбул, были