– Полагаю, все кончится тем, что я уеду в Дрезден, чтобы там обосноваться, – сказала леди Лора. – Папаˊ будет приезжать ко мне, когда парламент не заседает.

– Вам будет очень скучно.

– Скучно! Что значит скука, когда доходишь до такого отчаяния, как я? Пока нам сопутствует удача, скука весьма досадна, но по сравнению с настоящим несчастьем она ничто. Скука кажется едва ли не облегчением.

– Жаль, что вы будете вынуждены уехать. – Она ответила не сразу, и Финеас невольно обратился мыслями к собственному положению: разве не жаль уезжать ему самому? – Так странно, что нам обоим придется покинуть Лондон одновременно.

– Как, неужели вам тоже?

– Полагаю, да. Я принял решение: если подам в отставку, то откажусь и от депутатского мандата. Я шел в парламент с надеждой получить должность. Как же мне оставаться там, зная, что я получил ее – и потерял?

– Но в Лондоне-то вы останетесь, мистер Финн?

– Едва ли. Я не буду счастлив здесь после всего, что произошло, а устроиться в Дублине легче и дешевле. Подумываю заняться адвокатской практикой у себя в Ирландии. Тяжело, верно, будет начинать все заново…

– Но в этом нет необходимости.

– Ах, леди Лора, вашими бы устами!.. Однако бессмысленно вдаваться во все это снова.

– Сколь многих ошибок мы оба могли бы избежать, будь у нас еще один шанс! – произнесла его собеседница. – Как бы я желала вернуться в прежние времена – до того, как убедила себя выйти замуж за человека, которого никогда не любила. Каким раем показалась бы та жизнь сегодня! Но теперь мне уж поздно о чем-либо жалеть.

– Как и мне.

– Нет, мистер Финн. Даже если вы уйдете с должности, нет причин отказываться от места в парламенте.

– Причина в том, что у меня нет дохода, чтобы жить в Лондоне.

Леди Лора на минуту умолкла, пересев в уголок дивана, ближний к стулу, где сидел Финеас.

– Могу ли я говорить с вами откровенно? – спросила она.

– Разумеется, можете.

– О чем угодно?

– Да, о чем угодно.

– Надеюсь, все воспоминания о Вайолет Эффингем теперь в прошлом?

– Конечно же, не все, леди Лора.

– Но по крайней мере все надежды. Верно?

– Надежд у меня нет никаких.

– Как и прежних желаний?

– Что ж… Да, как и прежних желаний. Теперь я знаю, что наш союз невозможен. Оставляю ее вашему брату.

– Ах, насчет этого – право, не знаю. Он оттолкнул ее от себя своим упрямством. Впрочем, я уверена в одном: если она не выйдет за него, то так и останется одна. Но этот разговор я завела не из-за брата. Он теперь пусть сам о себе радеет.

– Я не стану ему мешать, леди Лора.

– Тогда отчего бы вам не обеспечить себя, заключив брак, который даст вам возможность не печься более о должности? Я знаю, что это в ваших силах.

Финеас приложил руку к жилетному карману, чтобы ощутить: письмо, драгоценное письмо от Мэри по-прежнему там. Разумеется, он не мог последовать совету леди Лоры, но едва ли сейчас был подходящий момент для объяснения, что именно ему мешает: он совсем недавно уверял собеседницу в вечной любви к мисс Эффингем, и сослаться теперь на страсть к другой было решительно невозможно. Финеас лишь покачал головой.

– Я в этом убеждена, – настаивала леди Лора.

– Боюсь, что нет.

– Отправляйтесь к мадам Гослер и спросите ее. Послушайте, что она скажет.

– Мадам Гослер, без сомнения, посмеется надо мной.

– Ха! Вы и сами так не думаете. Вам известно, что смеяться она не станет. Да и вы, полагаю, не из тех, кто боится женских насмешек.

Он вновь помолчал, прежде чем произнести уже другим тоном:

– Помните, что вы только что сказали о себе?

– Что же?

– Вы сожалели, что согласились выйти замуж за человека, которого не любите.

– Но отчего бы вам не полюбить ее? К тому же мужчина ведь совсем в ином положении! Женщина несчастна, если не любит мужа, но мужчина, полагаю, может прекрасно обойтись и без подобных чувств. У нее не будет над вами власти. Она не станет пытаться вырвать вас с корнем и пересадить в другую почву, ожидая, что вы примете это и полностью переменитесь. Мистер Кеннеди стремился сделать именно так.

– Я не верю ни на грош, будто она ответила бы мне согласием.

– Попробуйте, – с убежденностью произнесла леди Лора. – Мы оба знаем, вам это ничего не стоит! – Финеас так и не сказал ей ничего про письмо в кармане. – Вам во что бы то ни стало нужно продолжать свою карьеру. Не представляю, чтобы вы смогли работать адвокатом. Вы не выдержите. Кто начал путь, как вы, кто окунулся в водоворот политической жизни и познал, что значит деятельно участвовать в управлении государством, тот никогда не удовольствуется иным поприщем. Женитесь на ней – и сможете поступать, как пожелаете: уйти в отставку или сохранить свой пост. Служба более не покажется вам бременем, потому что не будет необходимостью. Дайте мне по крайней мере эту радость – знать, что один из нас останется здесь, что мы не будем повержены оба.

Даже сейчас Финеас умолчал о письме. Он чувствовал, что слова леди Лоры не оставили его безучастным, вынуждая признать в душе, как сильно он будет сожалеть о своем падении. Финеас не хуже своей собеседницы понимал, что работа в адвокатуре, будь то Лондон или Дублин, теперь ничуть его не привлекает. Перспектива такой жизни казалась невыносимо унылой, пусть даже утешением ему будет любовь милой Мэри. Кроме того, он и правда знал, по крайней мере думал, что, предложи он руку и сердце мадам Гослер, та не ответила бы ему отказом. Мадам Гослер уже намекала ему, что нет нужды оставаться бедным, если бедность его тяготит. Конечно, наш герой понял, о чем речь. Ее деньги к его услугам, достаточно протянуть руку и взять. И дело не только в деньгах: такой брак мог дать много больше. Финеас отдавал должное мадам Гослер: она очень красива, умна, привлекательна во всех отношениях и, насколько он мог судить, имеет самый мягкий нрав. Было у нее и положение в обществе, что, уж конечно, не пошло бы нашему герою во вред, лишь наоборот. О, сколько он мог бы свершить, став независимым депутатом в парламенте и притом совладельцем маленького особняка на Парк-лейн! Отраднейшая из всех карьер, которые мир мог предложить мужчине, была бы для него открыта.

– Вы искушаете меня подобно змию, – наконец сказал он леди Лоре.

– Вы несправедливы ко мне – и неблагодарны. Я сделала бы все, что в моих силах, лишь бы вам помочь.

– Тем не менее искушаете.

– Все должно было быть иначе, – понизила она голос. – В этом я уверена. Мне