— Юр, — сказал он тихо, — я очень жду твою «Колыбельную». — И еще тише добавил: — Только её и жду…

Юрка внимательно, долго посмотрел в его грустные глаза.

— Я буду играть её только для тебя. Пообещай, что не отведешь от меня взгляда!

Володя кивнул:

— Конечно. — Он поправил концы его галстука и повернулся к ребятам в подсобке: — Все помнят, что меня не будет с вами за кулисами? Слушайте Юру, он за главного!

Ребята закивали, Володя ушёл, а к Юрке подбежал Олежка. Он зачарованно уставился на галстук и, видимо, буквально поняв Володины слова про то, что Юрку надо слушаться, спросил шепотом:

— Юла, а это плавда, что калтавых не белут в пионелы?

— Да кто тебе такие глупости говорит? — не выдержал Юрка.

— Да так… многие говолят.

— Конечно, картавых берут в пионеры! Сам дедушка Ленин картавил, а он не какой-то пионер, он — вождь мирового пролетариата! Так что все у тебя получится, Олежка! Никого не слушай, и всё у тебя…

— Даже тебя не слушать? — хитро прищурился Олежка.

Юрка только успел закатить глаза, как того уже и след простыл.

***

К часу дня зал заполнился до отказа, всем не хватило мест даже с учётом дополнительных стульев, некоторым зрителям пришлось сесть в проходе. Когда выключили основной свет, воцарилась тишина, и на авансцену — игровую часть сцены пока закрывал занавес, — вышел Володя. Честь сказать вступительные слова, как положено, выпадала худруку, и начал он тоже как положено:

— Уважаемые зрители, вашему вниманию представляется спектакль, посвящённый юбилею нашего любимого лагеря «Ласточка» имени пионера-героя Зины Портновой…

Володя говорил заученные слова серьёзным, но довольно равнодушным тоном. Юрка уже слышал этот монолог на репетиции, поэтому сейчас не слушал, а помогал актёрам готовиться к первой сцене.

Володя закончил свою речь «от худрука» и передал слово чтецу — Полине. Она звонким голосом, с чувством начала стихотворение:

— Представить бы их всех посмертно к ордену,

Тех, что сказали твёрдо как один:

Мы можем жизнь отдать за нашу Родину,

А Родину за жизнь не отдадим!

Митя, ответственный за занавес, уже стоял наготове — руки в перчатках на тросе, шепнул Юрке, торопя:

— Ну? Кивнешь, когда открывать?

— Тебе точно помощь не нужна? — Юрка не был уверен, что Митька управится с занавесом в одиночку, ведь за весь спектакль его нужно будет открывать и закрывать раз тридцать — запланировано много смен мест действий.

Из-за того, что невозможно было бы успевать каждый раз менять декорации полностью, сцена делилась на две части — по месту действия. В левой разыгрывались эпизоды, которые происходили в помещении, в правой — на улице. И так как очередность домашних и уличных эпизодов по сценарию соблюдалась, при смене декораций закрывалась только «уличная» половина, пока действие разворачивалось в «домашней». И наоборот.

Митька же был серьезен как никогда.

— Я справлюсь! — заявил он, украдкой взглянув на Ульяну, готовящуюся к выходу. Юрка понимал, что сейчас занавес для Митьки — вопрос мужской чести, но всё равно сомневался.

Голос Полины звучал с авансцены:

— …Ветры в походные трубы трубили,

Дождь отбивал барабанную дробь…

Ребята-герои в разведку ходили

Сквозь чащу лесов и болотную топь…

— Митя, мы же уже пробовали! Это только поначалу раздвигать легко, а за весь спектакль раз сто придётся…

— Всё нормально!

— Митя, если мы хоть раз что-нибудь просрём… — и Юрка высказался в точности теми словами, какие крутились в голове. А что? Володи рядом не было, никого из старших — тоже, никто его не одёрнет.

Но Митька упрямо и твёрдо заявил:

— Юра, я справлюсь!

Спорить было некогда, настал момент истины. Юрка очень волновался, несмотря на то, что его выход планировался только через акт. Он ведь сегодня — за главного, Володя рассчитывает на него, и Юрка должен показать, на что способен! Он чувствовал, что вложил в этот спектакль часть себя, и болел за его успех.

«Юные мстители» уже заняли исходные позиции и приготовились к открытию занавеса. Полина перешла к последнему четверостишию из «Пионеров-героев» Павла Железнова:

— В мирные дни, побеждая и строя,

Помнит отчизна года боевые,

Славьтесь в веках, пионеры-герои,

Славьтесь, товарищи, вечно живые…

Юрка глубоко вдохнул, пытаясь унять волнение, приоткрыл глаза и кивнул Мите. Скрипнул трос, и занавес поехал в сторону в строгом соответствии с планом, открыв зрителям левую часть сцены — «домашнюю». В первом эпизоде Зина Портнова вместе с девятилетней сестрой Галей приехала в деревню и узнала о начале войны. Чтец Полина сообщила, что деревню вскоре оккупировали, а Зина познакомилась с Фрузой Зеньковой, которую играла Ульяна, и вступила в ряды «Юных мстителей».

Левая половина сцены была очень красочной: на задник прикрепили большой контур деревянного дома, внутри на стенах развесили плакаты, на полу разложили чемоданы и вещмешки, ребята даже посуду принесли. Маша, скрывая волосами щёки, на которых после вчерашнего помазания «Поморином» осталось раздражение, заиграла «Лунную сонату». Юные мстители, собравшись вокруг стола с картой, планировали диверсию. Здесь были все главные герои спектакля, и все они должны были произнести как минимум по одной реплике, а это значило, ошибись один — поплывёт весь эпизод. Пока шло без запинок, но Юрка, внимательно следя за словами актёров по сценарию, приготовился суфлировать.

— Зина, — обратилась к Портновой секретарь Мстителей, Зенькова-Ульяна, — ты уже давно работаешь в офицерской столовой, пришло время дать тебе задание!

Председатель протянула Портновой стеклянный флакончик от духов — другого не нашлось.

— Это крысиный яд, — уточнила она. — Нужно отравить еду.

— Сделаю! — с готовностью ответила Портнова.

— Переходим к следующему вопросу. Был найден тайник с оружием. Илья, сколько всего у нас оружия?

— Я, — вскочил Езавитов-Олежка. — я… я… — заикнулся он.

Юрка прошептал из-за занавеса: «Мы имеем…»

— Мы имеем, — собрался Олежка, — пять винтовок, пулемёт Максим, диски, с полдюжины лимонок.

— Плюс дегтяревский пулемёт без затвора, — не по плану вклинился Езавитов Женя, которого играл Петлицын. Юра скрипнул зубами — ну и для кого сценарий писался?

Фортепианная музыка утихла, зазвучал перестук колёс поезда, а в комнату вбежал Николай Алексеев, подпольщик, работающий на железнодорожной станции:

— Ребята. Уже несколько дней через станцию идут эшелоны, груженные тюками сена. Странно это — из трубы паровоза искры летят, сено может легко загореться. Странно ведь? — Мстители закивали. — Мост сегодня проверял, смотрю снизу вверх и вижу — под сеном танки укрыты…

Всё бы ничего, но ни тени удивления или тревоги в голосе актёра Паши не было, свои реплики он пробубнил. Юрка сердито сопел, а «Юные мстители» по радио сообщали партизанам про танки и договаривались встретиться назавтра, чтобы передать им найденное оружие. Занавес закрылся.

— Ребята, вы чего такие вялые? Соберитесь уже, мы не можем подвести Володю! — зашипел Юрка, когда актеры ушли за кулисы.

Ульяна аж вспыхнула:

— Мы и так стараемся как можем! А вместо благодарности одни придирки! Ты вот, Юра…

— Уля, некогда говорить, бегом в «уличную» часть!

Декорации леса уже были установлены: к заднику прикрепили рисунок ёлок и железнодорожной станции с приземистыми постройками и колоколом дежурного. Подпольщики пошли, опасливо озираясь вокруг, прятать оружие в тайник — небольшое полое бревно. Но тайника на сцене не было! По плану должен был быть, а нет! Алёша забыл вынести на сцену?

«Хорош из Матвеева помощник! Сколько напрашивался, а толку?» — ругался Юрка, махая руками, показывая, чтобы прятали оружие за пианино! Поняли, спрятали.

На «домашней» части сцены, закрытой от зрителей, тем временем царил хаос. Ребята готовились к следующему эпизоду — отравлению Зиной солдат в столовой. Подвинули и накрыли белой скатертью стол, сорвали агитплакаты. Эпизод в лесу пролетел быстро, там было всего три реплики. Пришло время следующего.