– Хм. Я постараюсь побеседовать с ним на этой неделе, может быть, смогу узнать что-то еще.
– Было бы замечательно, – ответила Марго, сердцебиение участилось. – И я хотела обсудить еще кое-что… Знаю, может прозвучать странно, но вчера вечером я обыскивала мамину квартиру и нашла некролог за октябрь, который она вырезала из корейской газеты и спрятала. Поэтому сегодня я съездила на рынок, где она работала, чтобы разузнать, не видел ли там кто-нибудь ничего подозрительного в те выходные, когда она умерла. Одна из ее подруг, женщина по имени миссис Бэк, сказала, что мужчина из некролога был… приятелем, с которым мама встречалась летом. У них был роман и… он был женат, поэтому она никому о нем не рассказывала.
– Вы тоже ничего о нем не знали?
– Нет.
– И он умер, так? Почти два месяца назад?
– Верно. Не знаю, связан ли он со смертью мамы, но, может, вы бы могли разузнать о нем побольше? Его звали Чанхи Ким. Кажется, он жил в Калабасасе.
– Могу попробовать… только сначала поговорю с хозяином дома, хорошо? Постараюсь попасть к нему на этой неделе. – Сержант помолчал. – Но, если тот мужчина умер в октябре, не думаю, что он как-то причастен к смерти вашей мамы.
– А его жена? Ведь мама была любовницей.
– Хм, действительно. Я попробую что-нибудь разузнать.
– Отлично, спасибо. Я бы… я бы хотела поговорить с ней лично. Можно ли узнать ее номер телефона или адрес? Я пыталась погуглить ее имя, только…
– Я бы не советовал.
– В каком смысле?
– Честно говоря… смерть вашей матери была несчастным случаем. Мы мало что можем сделать, пока не появятся какие-то весомые улики, обстоятельства или если вдруг окажется, что ее смерть как-то связана с чем-то еще.
– То есть?
– Что, если жена мистера Кима не знает о романе? И, связавшись с ней, вы раскроете ей правду? У вас нет доказательств, что она причастна к смерти вашей матери, поэтому как можно получить от нее какую-либо информацию, не раскрывая измены мужа? Ведь есть вероятность, что она не в курсе, верно?
– Возможно, но…
– Как узнать наверняка? Никак. Придется спросить напрямую, и если она не знает о вашей маме, то с ней не о чем разговаривать. Никакой другой связи нет. Она вдова. Это будет…
– И все же я думаю, нам следует…
– Я знаю, как вам тяжело, Марго. Вы… узнали о матери много того, что она по какой-то причине скрывала, верно? С новыми фактами трудно смириться, и вы хотите связать их с самым тяжелым фактом из всех – ее смертью. Я это понимаю.
– Думайте что хотите, сержант Цой… – Марго повысила голос и почувствовала на себе взгляд Мигеля, – а я категорически отказываюсь принимать что-либо, помимо правды. Мне нужно знать, что произошло той ночью и почему…
– Марго…
– Может, для вас мы просто лишняя нагрузка, только моя мать работала не покладая рук и платила налоги, как и все остальные. Она была честной женщиной. Она была доброй. – Ее голос дрогнул. – Может, она и не была идеальной матерью или человеком, зато изо всех сил старалась делать то, что считала правильным для меня и для всех остальных – кроме нее самой. Такие люди, как моя мама, участвуют во всем этом обмане так же, как и вы.
– Уф, – выдохнул Мигель под боком.
– Дело не в этом, Марго. Я не то имел…
– Она заслужила жить, как все. Вы-то должны это понимать. «Служить и защищать» – такой девиз у вас в полиции?
У Марго пульсировали уши, в глазах щипали слезы. Она слышала тяжелое дыхание сержанта Цоя и Мигеля, испуганных ее вспышкой. У нее был последний шанс заступиться за мать, которой она так долго стыдилась. Марго пыталась сдержать слезы.
– Я постараюсь что-нибудь для вас разузнать, – наконец ответил сержант Цой, сдаваясь. – Я поговорю с хозяином, и посмотрим, что получится найти о мистере Киме. – Он помолчал. – Знаю, вы так не думаете, и все же я понимаю больше, чем вам кажется. Я вам сочувствую, просто пытаюсь быть реалистом. Сожалею о вашей утрате.
– Ну и ну… – выдохнул Мигель, когда Марго повесила трубку.
– Думаешь, я спятила? – Она вытерла пот со лба, пытаясь восстановить дыхание.
– Честно говоря, я думаю, ты права. Это остальные свихнулись, Марго. – Мигель взглянул вперед, словно только сейчас заметил закат – знойно-оранжевый и ярко-розовый. – Весь мир в полной заднице. Но мы заслуживаем знать правду. – Он отстегнул ремень безопасности. – А теперь можно поесть?
Они вышли из машины. Ночь почти вступила в свои права. Марго глубоко вдохнула. Ей всегда нравился Лос-Анджелес, покрытый золотистыми лучами заходящего солнца, с темными силуэтами пальм. Временами, когда на мгновение замолкали машины и сигнализации, можно было услышать пение птиц и вообразить, будто находишься в раю.
Войдя в ресторан, Марго тут же почувствовала запах жарящегося на газовых горелках мяса – шкворчал жир, пламя лизало кунжут, соевый соус, сахар, лук и чеснок. Ничто так не связывает людей, как еда.
Хостес усадила их за стол из полированного дерева с необработанными краями. Официантка, худая кореянка средних лет с напудренным белым лицом и коротким каре, одетая в юбку и чистый черный фартук, приняла у них заказ – говяжьи ребрышки и свиную грудинку. Марго показала ей фотографию в рамке, на которой они с мамой были запечатлены в школьный выпускной Марго – это была самая свежая фотография, какую удалось найти.
– Вы знаете эту женщину?
– Кажется, да. Хотя очень давно не видела. Если хотите, я спрошу у хозяина.
Официантка привела пожилого корейца лет семидесяти с серебристыми волосами, одетого в оливковый свитер с короткими рукавами и брюки цвета хаки. На запястье у него блестели большие золотые часы. Когда он улыбнулся, зубные протезы засияли, как фальшивое солнце.
– Мы просто хотели узнать, знали ли вы мою маму. – Марго протянула ему фотографию.
Хозяин ресторана кивнул, приподняв брови.
– Выглядит знакомо.
Затем его взгляд исследовал Марго и задержался на ней чуть дольше положенного. Та сделала над собой усилие и не отвела взгляда. Этот скользкий тип ей сразу не понравился, и она не собиралась этого скрывать.
– Когда вы видели ее в последний раз? – спросила Марго.
Хозяин задумчиво почесал затылок.
– Даже не знаю, у нас так много посетителей. – Его ноздри раздулись. – Все почти на одно лицо. Почти. – Он ухмыльнулся, сверкая белоснежными зубами, как у Поля Баньяна, холодными и искусственными, и, коротко извинившись, отошел к другому столику, чтобы поприветствовать группу шумных гостей – возможно, завсегдатаев или друзей.
– Мутный тип, – прокомментировал Мигель.
– Может, у него просто плохая память.
– Вроде бы он не такой уж старый.
Официантка вернулась с панчаном, на подносе блестели белые пиалки. Марго решила сменить тактику:
– Вы помните женщину по имени миссис Бэк? Она раньше здесь работала. С ярко-красной помадой?
Официантка усмехнулась:
– О да, очень яркой.
– Когда она уволилась?
Официантка оглянулась через плечо:
– В начале этого года. Кажется, весной.
Включив со щелчком газовую горелку настольного гриля, официантка поспешила прочь с пустым подносом в руке. Марго с Мигелем приступили к панчану, состоящему из салата из морской капусты, мак-кимчи, приправленного шпината, картофельного салата и какдуги – кимчи из редьки дайкон. Настоящий праздник вкусов.
– Ну, – начала Марго, – по крайней мере, миссис Бэк не соврала про то, что уволилась из ресторана в марте.
Положив локти на стол, Мигель поиграл палочками, словно щипал воздух перед собой.
– Чем твоя мама занималась после беспорядков?
– В каком смысле? – Марго попробовала какдуги, идеально хрустящий и сладковатый. От синего пламени в центре стола горели щеки.
– Твоя мама перестала общаться с миссис Бэк из-за занятости, только тебе не кажется подозрительным, что тогда они резко прекратили общаться, а в этом году вдруг снова стали подругами?
– Вроде бы после беспорядков мама работала в кафешках и других местах, пока через пару лет не накопила достаточно, чтобы снова начать свой бизнес. – От приправленного шпината пахло свежим кунжутным маслом, которое таяло во рту. – Я помню только, что приходилось очень тяжело. Из старого магазина удалось спасти кое-какие вещи, вешалки и прочее, и наша квартира была забита коробками, так как их больше негде было хранить. Мы питались продовольственной помощью, вроде консервов и сухого молока, а Армия спасения предоставляла нам зубные щетки.
