Ознакомительная версия. Доступно 71 страниц из 391
попом, который отказывался назвать новорожденного Ричардом Львиное Сердце. Секретарь приглашался присутствовать при крещении в качестве крестного отца.
– Триста, – скучно сказал Лука Порфирьевич. – Да ты же, помнится, говорил, что родилась девка.
– Оказалось, двойня. Девку вчера отпели.
Секретарь вопросительно поднял брови.
– Двоих трудно прокормить, Лука Порфирьевич, а потом – она ведь была как собачка с зубками. А где же видано, чтобы детки рождались с зубками? И не то что два-три, а полный набор. И с хвостиком.
– Врешь ты все! Пятьсот.
– Лука Порфирьевич, где же взять?
– Иди, детоубийца, иди. Придумает тоже! С хвостиком.
Кот просидел в конторе целый день и убедился в том, что секретарь, как говорится, дела не делал, но от дела не бегал. Перо он брал, только когда записывал доносы, и в этих случаях не ему платили, а он платил, и, надо полагать, немало.
Глава XXVII,
в которой доказывается, что смерти нет дела до превращений, и объясняется, что произошло, когда милиционер бросил топорик в толпу поссорившихся бумаг
Серебряное и золотое царство народных сказок вспомнилось Васе, когда он выслушал обстоятельный отчет Кота, посвященный одному рабочему дню секретаря Леона Спартаковича.
– Мы в бумажном царстве, – сказал Вася. – Бумага чужда природе. Она создана людьми и опасна потому, что белый лист не смеет возразить человеческой руке, которая может написать на нем все, что угодно. Ты читал «Мертвые души» Гоголя? – спросил Вася, совершенно забыв, что, несмотря на богатый жизненный опыт, Кот все-таки остался котом и не умеет ни читать, ни писать. – Он первый написал о мертвых душах, которые можно покупать и продавать, потому что они не существуют, а только значатся на бумаге. Повтори-ка, что сказал толстяк, которому хотелось отделаться от жены.
– Он сказал, что на службе она, как положено, постепенно превратилась бы в соответствующий документ.
– Вот видишь! Ты помнишь скандал на площади, который мы видели из окна в первый день приезда? Это были люди, превратившиеся в бумагу. Милиционер бросил в толпу топорик и убил одного из них. Но со смертью не шутят. Ей нет дела до превращений – вот она и вернула одному из документов его человеческую внешность. Теперь мне ясно, почему он притворился, что влюблен в Иву, – это была еще одна попытка стать человеком.
– Ну, насчет Ивы – он у меня в руках, – все еще стараясь унять дрожь, заметил Филя.
– Кто – он?
– Разумеется, Лука Порфирьевич.
– Не понимаю.
– Завтра я пойду к нему и поставлю перед выбором: «Или ты, братец, расскажешь нам, что случилось с Ивой, или я расскажу Леону Спартаковичу о том, что происходит в его бумажном царстве. Знаешь ли ты, – скажу я ему, – что означенный Леон сделает с тобой, узнав, за что ты получил кольцо с бриллиантиком в полтора карата? Коррупция, взятки, – грозно сказал Кот, подняв лапу, из которой вылезли длинные когти. – А Ричард Львиное Сердце? А девочка-собачка, которую похоронили, потому что не хотелось выкармливать двоих?» Пошли.
– Куда?
– Разумеется, в контору.
Вася задумался.
– Ну вот что, мой милый, условимся, – сказал он. – Ты останешься в гостинице. Прости меня, но ты все-таки кот. А я должен поговорить с Лукой Порфирьевичем как мужчина с мужчиной.
Глава XXVIII,
в которой Лука Порфирьевич берет отгул, а Вася узнает, что случилось с Ивой
А ведь однообразный шелестящий и, я бы сказал, шебаршащий, загадочный шум все продолжался – днем и ночью, ночью и днем, – и нашим путешественникам, может быть, так и не удалось бы догадаться о его происхождении, если б Филипп Сергеевич не соскучился по Розалине. Хотя он простился с ней и даже сказал «чао», но она почему-то постоянно попадалась ему на глаза, и в конце концов ему захотелось снова сказать ей «чао», но уже в смысле «здравствуй», а не «прощай». Кроме того, он надеялся, что она расскажет ему что-нибудь новенькое насчет характера и образа жизни Луки Порфирьевича – мало ли что еще могло пригодиться!
И после того как Филя сердечно и неторопливо приласкал ее, у них состоялся разговор.
– Что касается шума, – объяснила она, – вопрос решается просто. Шуршат, или, вернее, шелестят, бумаги. Одним хочется поскорее отправиться по назначению, другие боятся, что опоздают, а третьи уже опоздали, пожелтели и стараются напомнить о себе начальству. Вот они и ворочаются с боку на бок, толкаются и даже грозятся подать друг на друга в суд, хотя связываться с ним, вообще-то говоря, опасно. Судебные бумаги лежат свернутые в трубки, и среди них, говорят, поселились удавы.
Что касается Луки Порфирьевича, Розалина отозвалась о нем с похвалой.
– Влиятельный человек, – сказала она, значительно сложив губки.
Холост он или, может быть, вдов, этого Розалина не знает, потому что ей исполнилось только два года. Одевается он аккуратно, не пьет
Ознакомительная версия. Доступно 71 страниц из 391
