Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 93

– Черн-и-иха-а?! Ты-ы?

Да, сомнений не было – на пороге стоял не кто иной, как Севка Чернихин, собственной персоной, только похудевший и сильно осунувшийся. Лицо его стало как будто острее и бледнее. Но глаза… глаза уже смотрели не жестко и враждебно, а как раньше – располагающе к мирному общению и даже дружелюбно.

Жорка восхищенно присвистнул. Он очень обрадовался.

Но потом вспомнил, что они в ссоре, и нахмурил лоб.

– Проходи.

Севка зашел, снял башмаки, куртку-пиджак. Положил пакет с печеньем и банкой варенья на пол. Протянул Жорке руку. Пожмет ли? Пожал. Сдержанно, церемонно.

– Ты как, просто зашел, сказать чего или?.. – Он кивнул в сторону игроков, уже начавших партию за круглым столом в середине комнаты. На столе была новая бордовая бархатная скатерть с бахромой в виде шариков такого же цвета. Это выглядело очень солидно.

– Или, – сказал Севка и добавил: – Если… – Он замешкался… – Если не прогоните, – не в его это было, конечно, характере – подаяния просить, но пришел же мириться, а не брыкаться, да и характер его карточное общество и без того хорошо знало.

Cтудебекер подумал, что ослышался, но к столу пригласил:

– Что ж, прошу, если не шутишь.

Повисла напряженная тишина. Новички непонимающе переглянулись, Сеня и Петя потупились, Студебекер картинно представил Севку новеньким.

– Всеволод Чернихин, мой… – Он хотел сказать «друг», но вместо этого произнес: – Давнишний приятель и игрок высокого класса. Рекомендую.

Новенькие почтительно кивнули и с интересом посмотрели на Севку.

– Павел. Николай, – представил обоих Студебекер «игроку высокого класса».

– Будем знакомы, – приветливо произнес тот, кого представили Павлом.

А Николай просто что-то буркнул, вроде формального «очень рад».

Игроки сухо продолжили начатую партию. Студебекер записывал ходы и ставки. Севка смотрел. «Как же лед-то растопить? Ох, и напыжились все», – думал он. Ему ничего не оставалось делать, как молча следить за игрой. Новенький Павел, видимо, играть совсем не умел: получив карту, сильно напрягался, морщил лоб, потом, как бы вспоминая, что нельзя сопернику показывать свои эмоции при прикупах или любых других маневрах, спохватывался и пытался сделать невозмутимое лицо, отчего было еще понятнее, что он взял, и оттого еще смешнее. Севка заглушил порыв смеха и перекинулся на Николая. Тот был или очень на кого-то зол, или чем-то сильно недоволен. Еще он был очень похож на Павла, почти как брат-близнец, но другого характерного плана – оба выглядели как коверные на манеже цирка: Павел – веселый и наивный клоун, а Николай – грустный и злой.

Петя и Сеня ничем особым не выделялись, но от того, что они вовсю старались показаться новичкам асами, коими они в какой-то мере, конечно, были, их переглядки матерых игроков становились уж очень многозначительными, тем более что Севка прекрасно знал, что ничего значительного эти взгляды по-настоящему не выражали, а был это чистой воды выпендреж.

– Человеческая комедия в разгаре, – вырвалось у него, но, слава богу, на это никто не обратил внимания.

И все же как это было прекрасно – оказаться снова на заседании заветной пятницы! Даже насупленная на всякий случай физиономия Студебекера теперь казалась Севке самой благородной на свете, и он ощущал себя лицеистом, вернувшимся в круг друзей после долгой отсидки в карцере за какой-то дерзкий проступок, что бросал тень на честь лицейского мундира. Ему хотелось скорее прервать партию, налить всем по бокалу шампанского и в честь примирения бесшабашно грохнуть бокал оземь, а потом броситься к Студебекеру на шею и повиниться.

Наконец партия завершилась. Как и полагалось по старой примете, новенькие повели в счете, а Сеня и Петя снисходительно похлопали одного и другого по спине и удалились на балкон покурить. Новенькие подсчитывали барыши, поглядывая на записки Студебекера, путаясь в подсчетах. Сейчас был момент, которого ждал Севка и явно ждал сам Жорка, который был очень рассеян при проверке ходов и ставок и все время перебивал суетившегося Павла:

– Подожди, не спеши, сейчас разберемся.

Севка встал и подошел к Студебекеру.

– Господин председательствующий, – сказал он церемонно, – не угостите ли высокое собрание бокалом вина? Насколько я помню традиции этого благородного дома, между партиями здесь всегда подавали. – У Севки от хорошего настроения страшно чесался язык поерничать, но тут главное было – не перегнуть палку.

Студебекер записал проигрыш Сене и Пете и пометил своими значками кое-какие промежуточные ставки. Потом встал и показал рукой на кухню:

– Прошу.

На кухне, на большом серебряном подносе, как по заказу стояла непочатая бутылка крымского игристого и пять чистых бокалов. На другом подносе – на двух круглых расписных блюдах, как в «Старике Хоттабыче», тучной горой лежал черный и белый виноград, а рядом – нарезанный тонкими ломтиками сыр и обворожительные кружочки московской. Сыр и московская были аккуратно прикрыты прозрачной пленкой, чтобы не высыхали. Вот дела! Все выглядело так, как будто его здесь ждали. Повсюду были явные признаки какой-то общей благоприятной перемены в жилище Студебекера: эта бархатная скатерть, тяжелые вишневые шторы на окнах, натертый до блеска паркет, ковры на полу и стенах, сделанный на кухне ремонт, где вместо старой мебели везде стояла новая – даже вместо старенького тарахтящего «Севера» с глыбой льда, торчащей из нижнего отделения морозилки, и вечно не закрывающейся из-за этого откидной дверцей в углу большой белой массой красовался новенький «ЗИЛ-Москва» с ослепительной хромированной ручкой и такой же блестящей надписью высоко над ней.

Отвечая на Севкин немой восторг и вынимая из буфета шестой бокал для незваного гостя, Жорка сказал:

– Маман наша в столовку при горкоме перешла работать, так вот. Растем! Принимаем поздравления от изумленных трудящихся, можно в письменном виде.

Он не спеша открыл игристое. Пробка выпрыгнула из-под его руки и упала на пол. Жорка тут же ее поднял и опустил в ведро с крышкой, нажав ногой на педаль снизу. Раньше во время партий пробки летали по кухне, как самолеты-истребители, иногда задевая люстру и кастрюли, матрешчатой горкой выставленные на высоком буфете – почти под потолком, и собирали их игроки с пола все вместе только перед самым своим уходом.

– Поздравляю, – с изумлением сказал Севка. – Письмо напишу по приходе домой.

Мусорное ведро с крышкой и педалью его очень впечатлило. Техника!

Студебекер сел, чинно поднял свой бокал, все еще не зная, стоит ли убрать наигранный пафос, выдерживаемый, как подобает оскорбленной стороне,

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 93