Металлический голос тем временем продолжает:

– Хотите прослушать сообщение еще раз?

– Да.

Снова пауза.

– «Какой записки?»

Нажимаю на кнопку голосового управления:

– Позвонить Джори.

– Набираю Джори.

Он отвечает после двух гудков:

– Привет.

– В смысле – «после какой записки»? Ты знаешь какой. Только если ты специально так спрашиваешь, потому что хочешь, чтобы мы оба сделали вид, что никакой записки никогда не было, и в таком случае я понимаю, но…

– Бет, – перебивает меня он, – я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– О записке, которую я написала на обороте той фотографии.

Трактор съезжает в придорожный карман, пропуская машины, и мы снова едем с нормальной скоростью.

– Какой фотографии?

Он точно меня разыгрывает.

– Фотографии нас, где я в той дурацкой бейсболке. Фотографии, которую мы сделали тем вечером…

– Я помню, что было на фото, Бет. Но я сто лет его не видел.

– Но я подсунула его тебе под дверь. И написала на обороте записку.

– Когда?

– Не знаю. Давным-давно. Хотя нет, знаю: сразу после того, как ты принес Теду подарок.

– Черт. И что там было?

– Всякая ерунда. Про нас с тобой.

– Ерунда?

– Да, ерунда. Ты правда ее не видел?

– Нет. – Он медленно выдыхает. – Но что-то мне подсказывает, что Сэди видела. Так и знал, что она что-то увидела или услышала.

– Ох… Мне тоже так показалось.

– В смысле?

– Она приезжала ко мне. Допрашивала меня о нас. Не хотела, чтобы ты об этом узнал, так что я пообещала ей не говорить.

Тогда мне было жаль Сэди, но получается, она нашла записку до того, как ее увидел Джори, и сделала все, чтобы он ее точно не получил.

– Так что ты написала?

У меня вырывается стон.

– Пожалуйста, не заставляй меня произносить это вслух.

– Можно хотя бы подсказку?

По голосу я слышу, что он улыбается.

– Там было, что я постоянно думаю о том вечере.

Он удивленно кашляет.

– Занятно. И я тоже.

– Правда?

Я уже припарковалась у дома Альберта и чувствую, как дрожат колени.

– Честно. Хуже снежной бури и не припомню.

Мы оба смеемся, и, хотя я еще не знаю, к чему все это приведет, мне кажется, что у меня снова появился мой лучший друг.

Альберт в лицах показывает мне тот момент, когда курьер сфотографировал его тапочки.

– А потом он сказал: «Сделайте шаг назад, пожалуйста». Прямо так и сказал! Вы видели? – Он смотрит на меня поверх очков.

– Видела что?

Я все еще пытаюсь переварить новость о том, что Джори так и не получил мою записку. Он не игнорировал ее. Он просто о ней не знал.

– Фото моих тапочек? – Альберт снова указывает себе на ноги.

– А. Нет. Но, возможно, оно есть где-то в сети, если отследить маршрут посылки.

– Потрясающе. – Он подталкивает коробку ко мне. – Тяжеленькая коробочка.

– Подарки на Рождество, – поясняю я. – Для Теда.

– Чудесно. Как спектакль?

– А?..

Сэди, наверное, спрятала фото. Или выбросила. В воображении мелькает картинка, как она подносит к ней горящую спичку.

– Спектакль Теда. Бет, что с вами?

– Простите, день выдался очень насыщенный.

– Кажется, чашечка чая вам не помешает. Поставить чайник?

– Ставьте. Только если я вас не обременю.

Он открывает дверь, и я, протиснувшись мимо коробки с подарками, захожу внутрь.

– Но мне скоро пора будет бежать: я обещала Теду посмотреть с ним «Секретную службу Санта-Клауса».

– Конечно.

Шаркая, он проходит в кухню, и я иду следом, попутно пролистывая в телефоне сегодняшние сообщения в почте в поисках оповещения о доставке. Открыв, листаю до подтверждения с фотографией – и да, это фото носков и тапочек Альберта крупным планом. Подсовываю телефон ему под нос и с трудом сдерживаю хихиканье, когда он удивленно распахивает глаза.

– Мои тапочки в интернете, Бет. Кто бы мог подумать?

Он разливает чай, и я вкратце пересказываю свой разговор с Джори. Внимательно выслушав, Альберт несколько мгновений молчит, а потом наклоняется ко мне.

– Жаль, что вы не рассказали мне об этой записке раньше. Я мог бы вам сказать, что он ее не получал.

Я смеюсь.

– Альберт, со всем уважением, но, если вы пару раз с ним говорили о наезде на вашу лужайку, вряд ли он стал бы делиться с вами чем-то личным.

– Нет, конечно. Но я видел его чаще.

– В деревне?

Я знаю, что они с Джори пару раз сталкивались в магазине.

Он качает головой:

– Он приезжал сюда.

– Сюда? Зачем? Когда?

– После школы в те дни, когда точно знал, что вы еще на работе. Простите, теперь, когда я это сказал, звучит как сцена из шпионских детективов.

– Но зачем ему было приходить сюда?

– Узнать, как у вас дела. Я так и не смог понять, почему вы поссорились, – при этом вы оба утверждали, что не ссорились, – а он заглядывал ко мне и просил не рассказывать об этом вам. – Тут Альберт поднимает брови: – Сказать по правде, боюсь, тут я дал маху, Бет. Как-то я сказал ему, что не понимаю, почему вы не можете дружить, раз оба встречаетесь с другими людьми.

– Но я не…

– Да, теперь я это понимаю. Но Тед сказал, что вы переписываетесь с тренером Полли по плаванию, а в мое время это считалось бы ухаживанием. Мне очень жаль, если я сдуру ляпнул что-то не то. Я искренне надеялся, что у вас все наладится. Вот почему я тогда рассказал вам о Мэвис и о Лили. Когда Джори заговорил о Сэди, я сразу понял, что она – его Лили, а вы – его Мэвис.

Мозг кипит, старательно обрабатывая информацию. Я вспоминаю, как Сэди сказала, что Джори рассказал ей о том, что я встречаюсь с Грегом, хотя сам он столкнулся с ним на пороге только на следующий день. И как она упомянула о самочувствии Эмми со слов Джори, хотя я точно знала, что на той неделе ничего ему не говорила. Он будто получал все новости от кого-то еще. И так и было. Я просто никогда бы не догадалась, что он приходил сюда, выкраивая время после тяжелых рабочих будней, на чай к Альберту, узнать, как у меня дела.

– Нелегко такое переварить. Я вообще тоже надеялась, что у нас все может наладиться. Поэтому и написала ему ту записку.

– Но он ее не получил?

– Нет. Но думаю, Сэди ее нашла.

– Вот как. И что сказал юный Джори, когда вы рассказали об этом? – по-мальчишески задорно улыбается Альберт, и я улыбаюсь в ответ, потому что понимаю, к чему он клонит.

– Я ему не рассказала. Точнее, рассказала, но не все.

– Ну, дорогая моя, он, конечно, умный парень, но мысли читать не умеет.