Она чуть прищёлкнула языком.

– Можно и ближе, – потом внезапно замерла, прислушалась к чему-то и положила руку на живот, – толкается.

– Нервничает, наверное, – мне хотелось перевести разговор, – мальчик?

– Ага, пацан.

– Костя небось пляшет от радости? – не удержалась я.

– Пляшет, – сказала она с грустью и тяжело вздохнула, – так вот, – пауза, – Дмитрий своей смертью закрыл некоторые важные моменты. А если короче – на него, мёртвого, можно списать все косяки. Я, конечно, просто нянька и меня в подробности не посвящают, но я всё равно знаю. У нянек тоже есть уши.

– И? – Я нахмурилась. Мне не понравилась циничность, с которой она говорила о выгоде Диминой смерти.

– Хозяева знают, что ты знаешь.

– Хм… надеюсь, меня за это не собираются отправить на тот свет? – Я хотела пошутить, но почувствовала её тяжёлый взгляд, и стало как-то не по себе.

– Если будешь держать язык за зубами, то всё будет хорошо, это меня и просили до тебя донести, – она и не думала веселиться, – у тебя же дети есть, – весомо добавила она.

– Боже… – Я почувствовала, как лоб покрывается испариной.

Она взяла пакет, который лежал рядом.

– Вот деньги.

– Деньги? – не очень поняла я.

– Можешь считать, что это разовая выплата по потере кормильца.

– Что?!

Дождь усиливался, и мы разговаривали громче, чем в полный голос. Частокол водяных спиц отделял нас от остального мира.

– Успокойся. Просто забери деньги, можешь сказать «спасибо», а можешь и не говорить. Я здесь для того, чтобы решить вопросы.

Я открыла рот, закрыла и уставилась на неё. Такой я её никогда не видела. И никогда не знала. Да такой она и не была – серьёзной и деловой. Она всегда мне казалась легкомысленной простушкой, которую интересовали передачи «Давай поженимся» и цвет губной помады.

– Какие вопросы? – Я инстинктивно отодвинулась.

– Да не бойся ты, – Света сморщилась, – Егору на операцию хватит. И квартиру продавать не придётся. И ещё – вот, – она открыла папку и вытащила маленькую книжицу, – Димина трудовая. Отнеси ментам, скажешь, что нашла дома.

– А если они…

– Что за наказанье – бабы! – Она раздражённо всплеснула руками, будто сама не была такой же «бабой», потом медленно выдохнула. – Не думай ни о чём, просто отнеси, ты же завтра идёшь? – Я покивала. – И говори, что работал он в конструкторском бюро, отношения с коллегами были хорошие, с начальницей – хорошие, с младшей помощницей старшей уборщицы – тоже хорошие. И больше ты ничего не знаешь.

Холодно. Господи, как холодно… Крупные капли, падая на стенку, отскакивали и летели мелкими брызгами мне в шею и подбородок. Шумел ветер, клоня тонкие ветки к земле.

Она посмотрела на меня не мигая:

– Надо, чтобы всё прошло гладко и без ерунды. Постарайся.

Я никогда не имела дел с подобными структурами и понятия не имела, как там всё устроено.

– Меня что, могут шантажировать? Угрожать детям?

Сердце зачастило в такт дождю. И я не очень понимала, что она имеет в виду.

– Не мели чепухи. Кто ты, господи, есть – мелкая сошка. Просто сделай всё правильно и не выпендривайся.

– Хорошо, – я согласно покивала. – Я всё сделаю.

Страх кружился над головой, ложился колючим холодом на плечи и, казалось, был осязаем.

«У тебя дети. У тебя дети… Какая же ты мерзейшая тварь, Дима!»

Тишина, наполненная тяжёлыми дождевыми каплями, повисла между нами. Плотная и густая.

– Тебе помогут, – она не смотрела в глаза, – Дима об этом позаботился, так что не удивляйся, если тебя найдут его, гм… скажем так, коллеги. И не бойся. Если будешь держать язык за зубами, всё будет хорошо.

– Да? – Я смутно вспомнила его предсмертную записку.

Она ничего не ответила, молча глядя сквозь узкий промежуток между крышей и стеной на полосу серого дождливого неба. Потом глянула на меня, выдохнула и процедила сквозь зубы:

– Я беременна от него.

– От кого? – не поняла я.

Света твёрдо с расстановкой сказала:

– Ребёнок, которого я ношу, – это ребёнок твоего мужа, Дмитрия Клеверова.

Я пыталась несколько раз повторить внутри то, что она сказала снаружи. Её ребёнок – это сын Димы? СЫН ДИМЫ?

– Погоди… – я вдруг глупо хихикнула, – п-п-погоди… Ты хочешь сказать? – И указала на её живот.

– Да. – Она не обращала внимания на мои смешки.

– Ну, брось, – я снова хохотнула – новость мне показалась уж слишком сюрреалистичной, – Дима и ты? Серьёзно?

Я смеялась, глядя в ливень, бушующий за детской верандой. Совсем стемнело, серые тучи жемчужно подсвечивали небо, но освещение всё равно было очень слабым, чтобы чётко различать черты друг друга.

Смутно всплыл в памяти эпизод, показавшийся мне тогда странным, – их странное переглядывание и бегство семьи Петровых под нелепым предлогом, когда они в последний раз были в гостях. Так, может, поэтому она и стремилась побыстрее уйти?

– Ага, – она пожала плечами, – представляешь? Я вот так же веселилась, когда наблюдала из окна съёмной квартиры, как ты ходишь вокруг его «тойоты».

– Что?

– Карандаш-новостройка в районе Дыбенко, Марин, куда ты каким-то образом забрела с непонятным мужиком и наткнулась на Димину машину, припаркованную во дворе. Кто бы мог подумать? Он тогда был в ванной, и я ему не сказала.

Она видела, как я меняюсь в лице, проясняя воспоминания, понимая, о чём речь. Веселье мгновенно закончилось, и улыбка съехала с моего лица.

– Это был инструктор по вождению, – автоматически сказала я, мысленно повторив смешную фамилию «Сероватый».

– Ну вот, память у тебя хорошая.

Погоди… Так это всё правда?! Настоящая правда?! Нет, не может быть!

– Звездец какой-то! – В висках жарко застучало. – Лютый и нереальный.

Меня вдруг осенило страшной догадкой:

– Послушай… так это, что из-за тебя? Из-за… – я показала рукой на живот, – тебя и ребёнка он повесился?

– Господи, что ты, – она даже отстранилась, инстинктивно защищаясь, – нет, конечно. У нас с ним было давно, случайно и недолго, он даже не знал, что это его ребёнок. Может, и догадывался, но, когда спросил, я сказала, что нет.

Я окинула её фигуру внимательным взглядом, пытаясь приглядеться в сумерках и прикинуть срок.

– Тридцать две недели, – Света легко погладила живот, – ни я, ни ребёнок тут ни при чём, просто Димка знал, что Егору на операцию нужны деньги, и сам пошёл на это, понимая, что закроет определённые вопросы и будет хорошая компенсация. Может быть, шеф и знал, может, они с ним договорились – я понятия не имею.

– Так, значит, он герой? – Я даже хмыкнула от злости. – Ге-рой! Только он не подумал, что справляться со всем мне придётся теперь в одиночку. Бандит хренов!

– Успокойся.

Я зажмурилась, пытаясь