– Аби? – окликает он.

– Смотря кто спрашивает, – отзывается Ния.

На ногах у него грязные белые носки, он переступает порог и захлопывает за собой дверь. В воздухе висит мелкая морось, и он натягивает на голову капюшон.

– Ну, я Аби, – сообщаю я, стоя за спиной Нии. Он решил выпроводить нас со своей территории?

– Я Пол, брат Бена. Ну, приемный брат. – Он протягивает нам руку для пожатия. Его ногти обкусаны до мяса, но мы пожимаем протянутую руку, не желая его обидеть. – Я не должен с вами разговаривать, мама меня убьет. Давай пройдем в конец улицы, я не хочу, чтобы она нас увидела.

Мы молча следуем за ним дальше по улице. Он останавливается перед домом, обнесенным строительными лесами. Он выглядит пустым. Пол присаживается на низкую кирпичную стену, сует руку в карман и извлекает оттуда самокрутку. Зажимает между губами и прикуривает. Мы наблюдаем за ним, гадая, что он собирается сказать.

– Что происходит? Бен и Беатриса приемные? Они выросли здесь? – выпаливаю я вопросы один за другим, не дожидаясь ответа.

Прищурившись, он оценивающе смотрит на меня и глубоко затягивается дымом.

– Ну, кое-что ясно, – усмехается он, его взгляд задерживается на моих волосах. – Бен определенно выбирает один тип женщин. – Он медленно выдыхает. – Ты и вправду без понятия, да? Но вряд ли этот ублюдок рассказал бы тебе что-нибудь. – Меня потрясает то, сколько яда звучит в его тоне. – Да, – продолжает он прежде, чем я успеваю открыть рот. – Они приемные. Но Бен вырос не здесь. Мы выросли в Глазго. Мы переехали сюда лет десять назад.

У него странный акцент. Шотландский, смешанный с мокни [17].

– Значит, близнецы приемные? – уточняю я для пущей уверенности. – А Мораг – их приемная мать?

Теперь все понятно, но зачем Бену понадобилось скрывать это от меня? Неужели они стесняются того, в какой обстановке выросли? И как они могли позволить себе свой прекрасный дом, если не благодаря трастовому фонду их богатых бабушки и дедушки, как меня уверяли? Откуда еще они могли взять столько денег?

Пол качает головой.

– Мораг – приемная мать Бена.

– Но не Беатрисы, – тихо подсказывает Ния, стоящая рядом со мной. Я поворачиваюсь на каблуках и смотрю на нее, думая, что она, должно быть, что-то напутала.

– Ничего не понимаю, – восклицаю я, глядя сначала на нее, а потом на Пола. – Ты хочешь сказать, что они не росли вместе?

В сумерках его ухмылка выглядит зловеще, и, окруженный тенью, с надвинутым на голову капюшоном, он похож на Мрачного Жнеца.

– Не-а, они не росли вместе. Они даже не знали о существовании друг друга до девятнадцати лет. Их разлучили в младенчестве, и каждый попал в свою семью. Беатриса оказалась в Эдинбурге у каких-то богатеньких типов.

Я недоумевающе смотрю на него.

– Они не росли вместе? – переспрашиваю я, хватаясь за стену в поисках опоры. Кирпичи под моими пальцами холодные и шершавые. В голове проносятся обрывочные воспоминания, фрагменты того, что близнецы и Ева рассказывали мне с тех пор, как я переехала в дом. Теперь, когда я думаю об этом, мне вспоминается, что они никогда не говорили, будто выросли вместе. Я полагала, что так и было. Почему я должна была думать иначе?

Рядом со мной тяжело вздыхает Ния.

– Это еще не все, так? – спрашивает она. Почему у меня такое чувство, что она знает что-то, чего не знаю я?

– О да. – Пол делает еще одну затяжку, медленно выпуская дым через ноздри, и я думаю о том, что он совсем не похож на Бена – но, полагаю, и не должен быть похож, учитывая, что у них нет общих генов.

– Почему ты рассказываешь нам об этом, хотя твоя мама отказывается говорить? – интересуется Ния, глядя на него с неодобрением.

– Мы не виделись с ним несколько лет, а когда он узнал, что отец на последнем издыхании, то приехал сюда, изображая из себя примерного старшего сыночка, в надежде урвать кусок пирога…

– Ты имеешь в виду деньги? – прерываю я, бросая взгляд вдоль улицы, на их дом, который выделяется среди остальных как бельмо на глазу.

Пол прослеживает мой взгляд.

– Может, сейчас дом и выглядит неважно, но у моего отца были бабки. Он был прижимистым мерзавцем и никогда ничего нам не давал. Говорил, что мы получим все, когда он умрет. Бен беспокоился, что его вычеркнут из завещания, поэтому приехал сюда, чтобы ухаживать за ним. Тогда отец позабыл обо всех неприятностях, которые эта сволочь доставила нашей семье, и оставил ему часть своих кровно заработанных деньжат.

– Сколько? – спрашиваю я, думая о трастовом фонде. Но откуда этот фонд мог взяться, если отец Бена умер всего несколько недель назад? Ерунда какая-то. И, конечно же, этих денег не могло хватить на тот образ жизни, который, похоже, ведут Беатриса и Бен.

– А, около двадцати штук на каждого. – Пол ухмыляется, делая очередную затяжку. – Где деньги, там и Бен. Он не мог устоять, даже несмотря на то, что его заносчивая сестрица-близняшка сидит на небольшом капитале.

– Ты говоришь так, будто ненавидишь его, – удивленно замечаю я. – Он же твой брат.

– Приемный брат. Он жестокий ублюдок, Аби. Разве ты этого не видишь?

Я думаю о Бене, о его теплых орехово-карих глазах, о его сильных руках, которые обнимали и защищали меня. Я вспоминаю, как он заступался за Беатрису, свою сестру, даже когда я утверждала, что она виновата, вспоминаю, как он ласкал меня, любил меня.

– Нет, – резко возражаю я, – я тебе не верю.

Пол качает головой и издает короткий, горький смешок.

– Он может быть очень обаятельным. У него никогда не было проблем с тем, чтобы заставить красоток влюбляться в него. Но я его знаю. – Он смотрит на меня. – Я знаю его, Аби. Он холодный, расчетливый и жестокий. И он не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет. Обычно это деньги, но иногда и женщина.

Я думаю о том, как Бен манипулировал мной и Беатрисой, и мое сердце замирает, поскольку я начинаю подозревать, что Пол может говорить правду.

Ния берет меня за руку, и я понимаю: этим жестом она призывает меня