Беатриса закусывает губу, воздерживаясь от того, чтобы сказать ему, что, конечно же, все так и должно было закончиться. Они слишком многое скрывали от Аби. Их прошлое неизбежно должно было постучаться в дверь.

– Она знает, что ты ей в чем-то солгал, Бен. Она сказала, что боится уже несколько месяцев… что ты хочешь, чтобы она думала, будто сходит с ума. Что она имела в виду?

– Не знаю.

– Разве ты не можешь сказать ей правду? Теперь, когда она знает о Мораг…

– Сказать ей правду?

«Наконец-то он меня услышал», – думает она, когда он вскидывает голову, но его лицо искажено и выглядит до странности уродливым.

– О чем именно? – рычит он. – О том, что случилось в университете? О да, я уверен, что тогда она прибежит ко мне с распростертыми объятиями. – Его руки, висящие по бокам, сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели. – Я не могу ее потерять, – бормочет он, – не могу, Беатриса. Я никогда никого не любил так сильно, как ее.

– Даже меня? – Она ненавидит себя за то, что высказывает свои страхи вслух. Почему он всегда заставляет ее чувствовать себя такой слабой?

Его глаза холодны, челюсти плотно сжаты, словно он прилагает огромные усилия, чтобы сдержать свой гнев. А его следующие слова, сказанные с тихой угрозой, подобны ножу, вонзающемуся ей под ребро:

– Иногда я жалею, что вообще встретил тебя.

Глава тридцать вторая

Адрес на листочке Нии приводит нас на узкую, обсаженную деревьями улицу в районе Стритэм-Хилл, где все дома выглядят одинаково: трехэтажные викторианские террасные строения из красного кирпича с большими эркерами. Небо становится чернильно-синим, и по всей улице в гостиных зажигаются огни; проходя мимо, мы попадаем в полосы теплого янтарного сияния из окон, и мне хочется устроиться где-нибудь перед телевизором с чашкой чая, а не брести по улице, продуваемой холодным ветром.

Мы останавливаемся возле дома номер пятьдесят три. Красная дверь нуждается в покраске, оконные рамы подгнили, в саду за парой переполненных мусорных баков лежит старый испачканный матрас, а в разросшейся траве ржавеет велосипед без заднего колеса.

– Как ты думаешь, это правильный адрес? – спрашиваю я, наклоняясь над плечом Нии, чтобы посмотреть на стикер, который она все еще сжимает в руке. Внезапный порыв ветра налетает на нас, вталкивая в маленький палисадник и опрокидывая один из баков так, что мусор высыпается на дорожку. Листок вылетает из рук Нии, и мы обе в ужасе смотрим, как он присоединяется к вороху листьев, поднятых в воздух, – желтая бумажка выделяется на фоне буро-оранжевой листвы, которая скручивается в смерч и уносится прочь по улице.

– Чертовски на это надеюсь, – отвечает Ния, беспомощно глядя вслед стикеру. Она берет меня под руку, и мы осторожно перешагиваем через пустые банки из-под печеных бобов и мокрые газеты, разбросанные по дорожке. Ния громко стучит по входной двери. У меня пересыхает во рту, когда мы прислушиваемся, нет ли кого-нибудь дома, и я с трудом сдерживаю разочарование, когда до нас не доносится ни звука.

– Возможно, это не та Мораг, – констатирую я. – И даже если это она, она все еще может быть в Бате.

Ния высвобождает руку и направляется к двери, складывая ладони козырьком, чтобы заглянуть внутрь через прямоугольное стекло.

– Мне кажется, я что-то слышу, там горит свет и пахнет едой, – говорит она, голос ее приглушенно звучит из-под ладоней. – Я вижу… ой!

Когда дверь с силой распахивается, Ния спотыкается о порог и падает внутрь дома. Невысокая коренастая женщина стоит в проеме и смотрит на нас в недоумении, и мое сердце начинает учащенно биться, когда я понимаю, что это она.

– Что происходит? – Она смотрит на Нию, распростертую на полу. – Что это за игра? И что вы сделали с моими мусорными баками? Мне не нужны неприятности.

Ния встает, краснея и извиняясь. Я делаю шаг вперед, чтобы оказаться в полосе света, падающего из прихожей. Когда женщина узнает меня, с ее лица сбегает вся краска.

– Что… что вы здесь делаете?

Я понимаю: Бен предупредил ее, а значит, мне как своих ушей не видать тех сведений, которые я надеялась получить от нее. Я мысленно браню себя за то, что в тот день из-за потрясения не расспросила ее более подробно.

– Миссис Джонс… Мораг… – начинаю я, но она вскидывает руки и отступает от меня, словно я собираюсь ее ограбить.

– Пожалуйста, я не знаю, как вы меня нашли, но я не могу с вами разговаривать.

Она собирается захлопнуть перед нами дверь, но я просовываю ступню в узкую щель, чтобы не позволить Мораг закрыть ее.

– Бен запретил вам это делать?

– Мне не следовало приходить в тот день. Мне очень жаль. Это не мое дело. – Я потрясена отчаянием, даже страхом, написанным на ее лице. – Пожалуйста, уберите ногу. Вам нужно уйти.

– Но я его девушка, я Аби. – Слезы застилают мне глаза. – Я просто хочу понять, что происходит.

– Это не мое дело, – повторяет она, и я неохотно отодвигаю ногу, чтобы она могла закрыть дверь. Та с грохотом захлопывается.

Мы обе в смятении смотрим на дверь. В конце концов Ния говорит в темноту:

– Я думаю, тебе нужно поехать домой и потребовать, чтобы Беатриса и Бен рассказали тебе все. А потом уехать оттуда. Хочешь, я поеду с тобой?

Я качаю головой.

– Дело в том, что Бен слишком умен. Он обернет все против меня, выставит меня виноватой, заявит, что у меня паранойя.

Мы были так близки к тому, чтобы выведать правду, а теперь я, возможно, никогда не узна́ю, что они от меня скрывали. С кем я жила последние четыре месяца? Но в одном Ния права: мне нужно порвать с Беном. Нашим отношениям пришел конец.

От одной мысли о том, что мне придется расстаться с Беном, у меня болит сердце. Я все еще люблю его – или, быть может, только его образ. В конце концов, как я могу любить человека, который сознательно манипулировал мной на протяжении нескольких месяцев? Я была влюблена в беззаботную, привилегированную жизнь, которую олицетворяли он и Беатриса. Я хотела погрузиться в их мир, как Алиса в Стране чудес, чтобы спастись от своего собственного. Но они лгали мне с того самого момента, как я вошла в их жизнь.

– Пойдем, – говорит Ния, снова беря меня под руку. Мы уже собираемся повернуться и уйти, когда входная дверь со скрипом открывается, вновь