«Скучно там было, — сказал Петр. — Нужно было что-то сделать, чтобы прыгнуть в космос».

«Так, — поняла я. — А как у вас с моим отцом отношения?»

«Ничего, — сказал Петр. — Он хороший парень. Опытный капитан. Он на войне с пятью самолетами бился».

«Еще бы, — я снова увидела папу в горящем самолете. — Ему, наверное, тоже не терпелось в космос попасть».

«Ну ладно, — сказал Петька, — зачем ты старое поминаешь?»

«Потому что нам в детском доме жрать не давали», — сказала я с земной эмоцией и мстительностью в голосе.

«А мы здесь не жрем, — сказал Петька. — Нам не надо».

«А как же вы?» — спросила я шепотом.

«Тебе этого не понять, — сказал Петька. — Вот когда ты будешь работать в космосе, тебе тоже не понадобится. Считай, что “там” была тренировка».

В былые времена рыжий Петька заржал бы от такой своей шутки. Но у них там, в космосе, плохо с эмоциями. И Петька был не рыжий, а в таком же белом облачении, что и все там. И только чуть-чуть светился рыжим.

Я услышала приближающийся, нарастающий звук: бу-бу-бу-бу. И все, что я видела, начало расплываться перед глазами.

Теперь я открыла глаза по-настоящему, проснувшись у себя дома.

Сумасшедший старик-ирландец, живущий над моей головой на шестом этаже, колол дрова в спальне. Потому что он не только сумасшедший и пенсионер, но еще и плотник. А иногда сапожник, это в какую ночь как ему чувствуется.

Я подумала с досадой: не дадут человеку спокойно в космос слетать. Родственников и друзей навестить. И визит к папе показался мне в этом свете нереальным.

Я решила обратиться к Фредди. Задать ей парочку вопросов относительно героев, и тех, кто просто живут себе в буднях.

Фредди — сайкик. Посмотрит на тебя и все о тебе знает. А если Фредди не знает, то спросит у своих друзей-спиритов, и они ей все скажут. Потому что Фредди очень хочет ответить на все вопросы.

Я пришла к Фредди и только начала рассказывать, как у меня полились слезы обиды. Увидев, что я реву, Фредди огорчилась и спросила — что у нас с отцом произошло. Я сказала: «Ничего нового. Был — и исчез». Объяснила ей про ЮФО, и как они там сверкают. И что папа обещал меня взять к себе в команду.

Фредди заулыбалась, что все так хорошо обещает закончиться. Фредди была уверена, что у меня — блестящее будущее.

Фредди в прошлом была доброй феей, и делала чудеса волшебной палочкой при дворах самых разнообразных королей. Такая у нее была профессия. Когда Фредди улыбается — у нее из глаз, как два луча, льется добрый свет. У Фредди множество друзей на «той стороне». Они всегда готовы послать ответ в неотложной ситуации.

«В чем же проблема?» — спросила Фредди.

«Да-а, — приступила я к изложению жалобы. А Фредди взяла карандаш и клочок бумаги, потому что Фредди все петиции записывает и передает «наверх», своим друзьям-спиритам. — Да-а, папа командует ЮФО, Петька состоит при космическом компьютере. Нажмешь кнопку — и он исчезает, ребята-физики из нашей альпсекции, что погибли на восхождении, теперь занимаются астральной физикой в другом измерении, а я — никто. Я просто мама».

«Никто, — сказала Фредди и записала жалобу. — Что еще?»

«Я не до-о-ма. Я в Штатах. Мне не тот сосед на голове дрова колет».

«Не дома», записала Фредди.

«Я ничего особенного не сделала. Кому я нужна в космосе?»

«Ничего такого не сделала, — зафиксировала Фредди. — А теперь устройся в кресле поудобнее, — сказала Фредди, — и расслабься».

Я расслабилась. Фредди напустила энергии, включив все свои каналы сообщения с другой стороной, и меня стало укачивать, как в удобной и мягкой постели перед сном. Фредди, тем временем, передала петицию «на ту сторону» и вошла в транс, сидя в кресле напротив меня.

«Видишь ли ты кибитку?» — спросила Фредди.

«Нет», — сказала я.

«Караван движется на мид-вест», — сказала Фредди.

«Ну и что?» — сказала я, блаженствуя как в люльке.

«Это американские пионеры», — сказала Фредди.

«Фронтьеры», — сказала я и увидела.

Себя, правящую парой лошадей, впряженных в кибитку. Волнистую прерию вокруг. Караван кибиток и повозок, движущийся на запад вдоль подножия холмов.

«Слышишь»? — спросила Фредди. И я услышала.

Боевой клич индейцев, сначала появившихся на гребне холма впереди и теперь окружающих кибитки. Стрельбу отбивающегося каравана и стрельбу индейцев. Увидела их коричневые лица, их орлиные перья вокруг голов, их браслеты на мускулах.

«Они окружили твою кибитку, — сказала Фредди. — Твои дети прижались друг к дружке под тентом внутри. Ты видишь?»

Я увидела и мысленно закрыла глаза от страха.

«Нет, — сказала Фредди. — Именно это ты должна увидеть».

Я послушалась и увидела, как нападающие на нас индейцы отдернули занавеску моей кибитки, где внутри пряталось в кучку мое мал-мала-меньше семейство.

Фредди сказала: «Ты видишь ангелов-хранителей, выросших за спиной у твоих детей?»

Я видела, и индейцы увидели и замерли. Все мои детишки были защищены белыми ангелами, невозмутимо с «небесным спокойствием» стоящими за спиной у каждого.

В этой пыльной прерии и суматохе нападения и грабежа белые ангелы возникли рядом с четырьмя детишками в кибитке, разящие яркостью своего излучения, и самым отсутствующим образом смотрели на ворвавшихся и обомлевших от их вида индейцев.

«Они видят ангелов», — сообщила Фредди. И обяснила: «Индейцы способны видеть эти вибрации».

Потом я услышала и увидела, как бросились индейцы от моей кибитки к остальным из нападающих, передать весть, что караван под охраной. Как поспешно вскочили они на своих коней и как в панике понеслись в сторону от каравана, куда-то вокруг холма.

«Ну вот, — сказала Фредди. — Кто-то летает на ЮФО, а кто-то — просто мама».

И еще сказала Фредди, которая всегда все знает, а если не знает, то спросит у своих друзей-спиритов, потому что Фредди любит отвечать на все вопросы. И еще сказала Фредди, взяв меня за руку и обливая добрым светом из глаз, вполне как фея:

«Добро пожаловать домой, — сказала Фредди. — Ты здесь вполне своя».

Этот дурак Володька

Залезть в переполненный троллейбус — чего проще. Подсадить нерешительную гражданочку, подпихнуть внутрь уже невмещающегося толстячка: «Уплотняйтесь, граждане! Уплотняйтесь, не все сели!»

Граждане, естественно, не шелохнулись. Гражданам и так дышать нечем.

Петр протянул руку между прижатыми друг к другу телами в мокрых от снега пальто, шубах, куртках, нащупал никелированный поручень, разделявший вход на две половины. Еле ухватился за него кончиками пальцев, повис на ступеньке, нажал посильнее