– Вот же, дура-машина, – хмыкнул Бланж и выставил перед собой ладони, словно он ни при чем.

Люди вокруг тут же засуетились, кто-то крикнул:

– Врача!

– Надо проверить, не покалечился ли кто.

Но я видела: парень был цел и невредим. Разве что напуган и бел, как меловая доска. Началась толкотня. И только Бланж, развернувшись, пошел в сторону своей раздевалки, словно ему было наплевать. А я стояла, глядя на это, понимая, что он был единственным, кому по-настоящему не было.

Глава 26. Финал (Бланж)

– Удачи не желаю. – Лаклан хлопнул меня по плечу. – И надеюсь, твоя безумная идея, что ты никогда не падаешь, выгорит и сегодня.

Я хохотнул, натягивая шлем, и бросил взгляд на трибуны, но не нашел ее. Участники гонки еще не построились: объявили десять минут до старта.

– А знаешь, кажется, она первая, кому на мои успехи и деньги просто плевать. Это так странно, да?

– Возможно, – нахмурился Лаклан. – Я еще плохо ее знаю, но она точно не захлебывается восторгом, глядя на все твои достижения.

Он был прав. С самого первого дня она вела себя нетипично. Никто и никогда бы не догадался, насколько сильно это задевало мою гордость. Мне казалось, я и сам не замечал этого до определённого момента. Пока сам взглянул на нее по-другому. Девчонки перманентно со мной флиртовали, требовали моего внимания, пытались подобраться поближе, ну, или хотя бы, на худой конец, просто взять автограф либо сфотографироваться. Она же плевать с высокой колокольни хотела на мои заслуги.

Каждый раз, когда она закатывала глаза, глядя на один из сложнейших элементов, что я исполнял, или вообще разворачивалась и уходила, чтобы найти занятие поинтереснее, мне хотелось кинуться за ней вслед, чтобы убедиться: она это делает специально. Чтобы меня позлить. Потому что не может человек так безразлично смотреть, как другие превосходят законы гравитации.

– Где она, кстати? – Я повернул голову в сторону и посмотрел наверх.

– Высоко, Реми: на одной из трибун.

– Значит, надо ее спустить.

– Зачем?

– Хочу, чтобы моя девочка пожелала мне удачи.

– Мало ли чего ты хочешь, – хмыкнул Лаклан и развернул мое лицо в обратную сторону, дернув за козырек на шлеме.

– Нет, я серьезно, – произнес я, а потом наконец заметил ее на скамейках.

Она стояла далеко, и я не мог разглядеть выражение ее лица. Но в тот момент, когда наши взгляды встретились, она заметно кивнула, что-то произнося. И вдруг ее выхватила камера. Очевидно, оператор заметил двадцать первый номер на ее футболке, наш безмолвный диалог, и теперь на огромном экране я видел: в ее позе, взгляде, сложенных в нервном жесте пальцах читалось столько волнения, что внутри что-то перевернулось. Это ведь из-за меня?

– Снимите ее оттуда, – скомандовал я охране, жестом попросив, чтобы ее привели.

Те недоуменно переглянулись, но, передав команду по рации, зашевелились. Кто-то подошел к Жак с объяснениями, но она непонимающе замотала головой. И тут уже комментатор подхватил тему, подначивая зрителей.

Раздалось громкое:

– Поприветствуем! Миссис Беланже!

Жак зарделась, снова поймала мой взгляд, и я кивнул, мол, иди сюда.

«Нет», – упрямилась она.

«Да», – уже громче призвал зал. Жак рассмеялась, закрыв ладонями лицо. А потом толпа вместе с охраной подхватила ее на руки, буквально спуская вниз, в мою сторону.

Ее щеки раскраснелись, но это выглядело настолько очаровательно, что я поймал себя на мысли, что уже целую минуту улыбаюсь как дурак. Сняв шлем, я отдал его Лаклану.

– Привет, – сказал, протягивая руку и помогая Жак усесться передо мной, спиной к рулю.

– Что ты делаешь? – спросила она, глядя, как я расстегиваю липучки на перчатках.

«Я буду целовать тебя только в шлем», – когда-то сказала эта девушка. И эти слова вдруг так ярко всплыли в памяти, зависая между нами, словно бросая мне вызов.

Я хотел ее поцеловать. Прямо сейчас. При тысячной толпе и под объективами камер.

– Реми?

Она смотрела мне прямо в глаза, не зная, чего ждать дальше. Я дотронулся до ее щеки, провел большим пальцем по контуру.

– Что? – выдохнула она. – Что ты делаешь?

Я уже слишком сильно приблизился к опасному краю, но не собирался сворачивать и, потянувшись вперед, коснулся ее губ своими. Мягко и осторожно. Так, как целуют, наверное, своих любимых девушек.

Пусть влепит пощечину. Пусть хоть убьет после этого – ничего не могло остановить меня в тот момент. Но расправы не последовало. Ее губы приоткрылись. Дыхание ласкало мою кожу. Жаклин испуганно замерла, как будто не зная, то ли сдаться, то ли бороться, а потом ответила на поцелуй. Чуть прихватив своими губами мои. Сначала медленно, неуверенно. А потом между нами что-то окончательно сломалось, щелкнуло, разлетелось на куски, уничтожая все баррикады. Она запустила ладони в мои волосы, вмиг стирая между нами дистанцию, и мне стало ее катастрофически мало. Потому что на вкус она была похожа на летнюю ночь, на жаркий песок и на лето. От этого поцелуя в голове наступил полнейший бардак.

Зал взорвался визгами и аплодисментами. Комментаторы что-то кричали, а камеры транслировали нас на большой экран. Больше всего на свете я не хотел в этот миг от нее отрываться. Но не мог. Придерживая ее за подбородок, я отстранился. Жак замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Наверняка решив, что все не по-настоящему. Что это игра. И я покачал головой, словно отвечая на этот вопрос. Это не игра. Это то, что я чувствую.

Какие-то четыре недели назад одна только мысль о том, что я так отчаянно буду хотеть эту девчонку, вызвала бы лишь усмешку, а сейчас я изо всех сил старался не поцеловать ее еще раз.

– Это было наше лучшее выступление, – произнесла она, на этот раз сама приблизившись так, что между нашими губами остались какие-то миллиметры, и прошептала: – Только, пожалуйста, будь осторожен. – Едва коснувшись губ, оставила на них мимолетный поцелуй. Тот самый – на удачу.

Улыбнувшись, я ответил:

– Как и всегда.

А потом она отпустила мою руку и побежала обратно на трибуну. А я, снова натягивая перчатки и шлем, не мог перестать думать об этом ее последнем поцелуе. Всего лишь секундное касание, но такое безумно яркое и родное.

Я хотел ее. Господи.

– Реми Беланже, – прозвучал голос комментатора. – Наши поздравления!

И я выжал газ, подстегивая толпу, а потом направил мотоцикл к месту старта.

Марс уже был там. Мы встали каждый на своей позиции. Я повернул голову влево. Он стоял через три человека от меня. На секунду мы встретились взглядами. Может быть, мне показалось,