– Ольга, милая, даже у вас не получилось бы отвлечь ничье внимание, хоть вы и непозволительно хороши сегодня. Все внимание безраздельно принадлежало Ленскому. С каким же удовольствием я наблюдал восторг, который он внушает слушателям!

– Он великолепен! Вы же это видели? Видели? А какая тишина стояла в зале! Гости внемлют каждому его слову. – Ольга очень старалась следовать этикету. Говорить размереннее, вести себя степенно, держаться скромно и чинно. Но ее жизнерадостный характер, природная резвость и счастье, которое она испытывала, не удерживались в столь хрупкой фигурке. Она вздыхала, быстро кивала и хлопала легкими ресницами, пританцовывая на месте.

Раздались громкие аплодисменты.

– Князь Вяземский, поздравляю вас. Кукла ваша. Она воистину великолепна. Ее наряд – точная копия женского платья со всеми подробностями, только в миниатюре. – Наталья Голицына сняла с пьедестала игрушку, которая оказалась довольно крупной и больше походила на ребенка. Очень изящная и красивая, в широкополой шляпке, словно живая. Даже просто держать эту куклу в руках было удовольствием.

– Прекрасный подарок. Кому он достанется? Какая прекрасная дама удостоится такого великолепного и редкого дара? Может, вы хотите оставить ее себе?

Вяземский, статный взрослый мужчина с умным взглядом и волосами, которые уже тронула седина, с улыбкой посмотрел в зал.

Евгений мысленно отметил, что раньше светлейший князь был нечастым гостем светских мероприятий. Время от времени присутствовал на больших балах каких-то важных персон, редко в театре. Но чтобы посещал литературный вечер в модном салоне?

– Князь Вяземский начал посещать светские вечера? – Вопрос адресовался скорее самому себе, нежели Ольге. Они недавно в столице. Откуда ей знать? Та и ответила Евгению непонимающим, но светлым и радостным, словно у той куклы на сцене, взглядом.

Князь тихо что-то проговорил, волна шепота пошла с первых рядов, но до Онегина и Ольги добраться не успела. Госпожа Голицына просияла и уже громче провозгласила:

– Татьяна Ларина, великодушнейше прошу пройти к нам.

До Евгения Онегина не сразу дошло, что прозвучало имя той самой Татьяны Лариной, которую он знал. Некоторое время он даже перебирал в уме имена знакомых барышень, чтобы понять, к кому благоволит светлейший князь. Но почему-то не припоминал ни одной девушки с таким именем, ни одной светской красавицы.

Оленька рядом с ним захлопала в ладоши. Возле них появился Владимир Ленский, который тоже вовсю рукоплескал барышне и ее щедрому кавалеру. Только Евгений стоял изумленный и ошарашенный.

– Наша Татьяна снискала симпатию его светлости, князя Дмитрия Николаевича Вяземского, – сообщил Ленский. – Он к ней очень внимателен, проявляет интерес.

– Я бы сказала, что просто интерес быстро перерастает во что-то еще более интересное, – хихикнула Оленька. – Он стремится проводить с нашей Танюшей очень много времени.

Евгений слышал слова друзей, другие разговоры, овации, глухо, будто из соседней комнаты. Он смотрел на юную барышню с большой красивой куклой в руках и не узнавал в ней ту невзрачную и странную девочку из деревни.

Она была одета в простое, почти строгое платье, светлое, но того самого едва заметного оттенка «шампань», которое делало почти белый цвет шелка сияющим золотым. Из украшений ее плечи, грудь и талию окутывал легкий газовый шарф, а множество крошечных бусинок усеивали ее волосы и наряд. Они сияли в свете люстр и свечей, казалось, что девушку обнимает облако в брызгах дождя. Из строгой, больше подходящей взрослой женщине прически, как обычно, выбился один непослушный локон у виска. Ее наряд не походил ни на одно платье присутствующих здесь молодых барышень. Он выглядел просто и элегантно, а сама Татьяна зачаровывала.

– У Тани полная комната цветов и подарков от князя, – похвасталась Ольга. – Он даже котенка ей подарил.

– Живого? – ошарашенно спросил Евгений.

– Конечно, живого. Настоящего персидского котенка. А еще он пишет ей письма, – не унималась Ольга.

Она гордилась сестрой, ее успехами в свете и не замечала, что Онегин изумленно уставился на нее и во взгляде его бушуют доселе невиданные в этих глазах эмоции.

– Он пишет Татьяне любовные письма? – не смог сдержаться Онегин.

Он и сам не понимал, почему настолько изумлен, что не в состоянии скрыть чувств.

– Ну нет. – Оленька немного подумала. – Не любовные. Нет, точно не любовные. В любовных пишут, какая ты красавица, как тебя любят и мечтают о тебе. Татьяна такое не упоминала. Надо расспросить подробно. Она мало рассказывает об этих письмах. – Оленька капризно сморщила носик.

Онегину захотелось как следует тряхнуть глупышку за плечи. Неужели она не способна конкретно обрисовать, что там на самом деле происходит у Татьяны и Вяземского? Но он тут же испугался своих желаний и замер, словно неуклюжий истукан.

– Он написал, что этот котенок мягкий и нежный, у него особенный, гордый и серьезный, характер, прям как у Татьяны. И котенок будет ей настоящим другом, а не глупая безвольная болонка. Потому что у такой особенной барышни, как Таня, все должно быть иным, нежели у других, и подходящим только ей, – поделилась Ольга.

– Какой котенок? – погрузившись в водоворот мыслей, Онегин утратил нить разговора.

– Персидский котенок, порода такая. Князь подарил, – напомнила Ольга погромче и немного склонившись к уху Евгения, как будто если он будет лучше слышать, то до него быстрее дойдет.

«Как же он барышням-то нравится? Простых вещей не понимает», – подумала Оленька, но вслух только вздохнула.

– Вяземский вдвое ее старше, – буркнул недовольный Евгений, не понимая, на что злится.

– Он светлейший князь, – пожала плечами Ольга. – И он не женат.

– Не вдвое, ты преувеличиваешь, – возразил Ленский. – К тому же многие пары имеют большую разницу в возрасте и при этом очень счастливы в браке.

– Мой папенька был старше маменьки на десять лет, – тут же привела пример Ольга.

Онегин кивнул. Он устал. Ему внезапно захотелось остаться одному, чтобы перестать искусственно улыбаться, не беспокоиться о том, как выглядит и что подумают люди. Пережить обуревающие душу эмоции наедине с собой. Разобраться, что с ним. Похоже, он отвык от большого количества людей. Ему казалось, что голова скрипит и скрежещет, будто в маленькую игольницу воткнули сотню игл, им тесно, они трутся друг о друга и вытесняют соседей.

– Пожалуй, пойду поздороваюсь с Татьяной и попрощаюсь с хозяйкой, – не слишком разборчиво пробормотал Онегин. – Увидимся.

Он двинулся в сторону Татьяны и светлейшего князя, которые с тонкими изящными бокалами в руках мило о чем-то беседовали. Князь открыто любовался и восхищался своей собеседницей. Его взгляд светился восторгом. Евгений сказал бы проще: Вяземский явно был влюблен. Татьяна легонько кивала своему кавалеру и улыбалась. От этой улыбки у Евгения что-то заходилось внутри. Сердце начинало выписывать восьмерки, сбивалось.