Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 70

Узнал ее походку, осанку. Она тащила за собой большую дорожную сумку, ту, с колесиками, на покупке которой он настоял, несмотря на возражения Руби, и теперь ему было до нелепости приятно видеть, как она катит за собой эту огромную сумку. Руби загорела, ее длинные кудрявые волосы стали на несколько тонов светлее. Она всегда больше была похожа на Флору, чем на него. Глаза у Руби были его, то карие, то зеленые, но лицо – вылитая Флора: округлое, ангельское, с широко расставленными глазами, из-за которых она казалась невиннее, чем была, вздернутым носом и острым подбородком. Смотреть на то, как она идет к нему, видеть в ее лице Флору было физически больно, Джулиан ощутил резкий спазм где-то под ребрами. Когда они трое расставались, у него получалось отогнать мысль о том, что их разлука может принять какую-то постоянную форму. Теперь, когда Руби шла к нему, тревожно озираясь в толпе, заслуженная кара наползала как тень. Джулиан с усилием сглотнул и принялся махать, и Руби наконец заметила его и ускорила шаг.

Чем ближе она подходила, тем напряженнее и беспокойнее делалось ее лицо. («Где мама?») Она все сильнее хмурилась, и Джулиан тоже невольно нахмурился в ответ.

– Руби, – сказал он, протягивая к ней руки.

– Папа.

Она почти бросилась к нему, уронив сумку на пол, и крепко за него ухватилась. Он вздохнул, обнял ее, вобрал в себя ее запах. Она пахла солнцем, аптечным увлажнителем, которым всегда пользовалась, зелеными мятными леденцами и домом. Руби пахла домом. Он зажмурился; он не заплачет.

– Зайка, – сказал он ей в щеку; она не отпускала его, и он не разжимал объятий. – Все хорошо?

– Пап, – громко всхлипнула она.

Он отстранился на расстояние вытянутой руки.

– Руби, что случилось?

– Пап, Иван меня бросил.

– Ох, детка.

Он подавил улыбку, но с радостью принял всплеск радости, окативший его отягощенное сердце. Туда Ивану и дорога. Руби заслуживала кого-то поярче и повеселее. И еще, со стыдом подумал он, какая отсрочка. Восемнадцатилетняя девочка с разбитым сердцем не обязательно будет выискивать, что не так дома; ее камертон мог слегка сбиться.

– Ох, зайка, – сказал Джулиан. – Как мне жаль.

Она вытерла лицо тыльной стороной руки. Он открыл рюкзак и достал упаковку бумажных платков, протянул их Руби. Потом взялся за ручку ее сумки, и они двинулись к выходу, пока Руби сморкалась.

– Он такой козел, пап. Подожди, я тебе сейчас расскажу, что он мне сказал. Только послушай.

– Он тебя бросил во время поездки? Почему ты не позвонила?

– Нет! – возмущенно отозвалась Руби. – Он бросил меня в аэропорту в Мадриде. В аэропорту, пап! Мне пришлось думать о том, что он сказал, весь обратный полет.

– Ужас. Ты, наверное, устала до смерти.

– Да, – Руби яростно закивала. – То есть я выпила вина.

Джулиан поднял бровь.

– Папа, я каждый вечер в Испании пила. Все нормально. Я выпила два бокала, может, три. Посмотрела кино и вырубилась почти до конца полета, но все равно…

Она резко остановилась. Уставилась в конец длинного зала прибытий. Лицо у нее было растерянное.

Начинается, подумал Джулиан.

– Мамочка!

Руби ускорила шаг и понеслась к кому-то, и Джулиан помчался следом, не дать ей броситься к чужому человеку, но потом увидел ее. Флора. Раскрыла объятия, смеется, как будто ни о чем в мире не тревожится. Он поспешил к ним, катя за собой сумку, а Флора пока обнимала Руби. Джулиану в глаза она не посмотрела.

– Мам, ты не поверишь, что сделал Иван. Он меня бросил.

– Не может быть! В Испании?

– В аэропорту.

– Ох, детка. Какой ужас!

Флора продела руку под локоть Руби, и они пошли к выходу, а Джулиан за ними, семейный шерпа.

– Расскажи мне, что там было. С самого начала.

Глава двадцать третья

Уехав из Стоунема, Флора отправилась прямиком в квартиру-студию своего приятеля Майкла на Бэрроу-стрит. Он недавно переехал к новому бойфренду, но квартиру сохранил как рабочий кабинет. «Ну, или как страховку», – сказал Майкл, когда она написала ему, попросив узнать, можно ли у кого-нибудь остановиться на время. Майкл был одним из первых участников «Хорошей компании» и одним из всегдашних любимцев Флоры. Смешной, талантливый, добрый и тактичный.

– Мне нужно немножко побыть одной, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало бодро и неопределенно. – Руби в Испании, а ты же знаешь, как оно в Стоунеме, когда все понаедут, да и по городу я соскучилась.

– Логично, – сказал Майкл, протягивая ей ключи. – Я поменял постельное белье, повесил чистые полотенца и забил холодильник.

– Я не хотела доставлять тебе столько хлопот.

– Флора, ты помнишь, сколько раз ты кормила меня по вечерам, в те еще дни? Я бы и «Дом Периньоном» холодильник забил, если бы мог.

Она кормила и его, и многих других молодых участников «Хорошей компании» у себя на кухоньке в нескольких кварталах отсюда. Ей было в радость выставлять перед ними тарелки со спагетти и тефтелями, противни лазаньи и запеченных цити[41] и самое популярное блюдо – ее знаменитые домашние сосиски в тесте. Ей нравилось служить проводником для учивших ее готовить женщин, по которым она так скучала.

Поначалу она не знала, хочет ли остановиться в своем старом районе, и от этого у нее немножко кружилась голова. Ей казалось, что она там, где ей самое место, и в то же время она терялась, буквально. Все время садилась не на тот поезд, забывала, где пересаживаться, шла не в том направлении, выходя из метро. Ей казалось, что она все прекрасно помнит, но выяснялось, что она помнила отдельные ленточки, но не то, как эти ленточки соединялись. Она помнила все витрины на Бликер-стрит, хотя за ними теперь были другие обитатели, но не помнила, что сначала – Гринвич-стрит или Вашингтон-стрит, и где Седьмая авеню переходит в Варик.

Когда Флора бродила по округе, ей постоянно казалось, что навстречу идет кто-то знакомый, но потом человек подходил ближе, и она понимала, что не узнает его. Это случалось снова и снова, пока она не поняла, что узнает себя саму. Во всех женщинах в темном, в темных очках, с темными кудрявыми волосами, которые куда-то спешат с хозяйственными сумками, в удобных босоножках, с напряженными лицами. Флора как будто смотрелась в зеркало. В этом было что-то утешительное.

Как-то днем, шатаясь по району, она наткнулась у обочины на груду прозрачных пакетов для перерабатываемого мусора; пакеты были полны бутылок из-под дорогого шампанского и вина. Кое-какие марки она видела в доме Марго. Она вспомнила, каково было в прежние годы катать коляску в дни сбора мусора в Вест-Вилледж и как она смотрела на то, что выбрасывали соседи, часто с завистью. Даже мусор в Нью-Йорке мотивировал. В Лос-Анджелесе его, по крайней мере, прячут в большие пластиковые контейнеры. Эти банальные мысли занимали Флору в тот день,

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 70