Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 70

Мод замолчала и налила воды – себе и Флоре.

– Джулиан вас обманывал, и я понимаю, как в этот узел затянуло ваши чувства ко мне. Мне очень жаль, что так вышло.

– У меня такое ощущение, что вы выгнали меня с терапии до того, как я была готова.

Мод встала со стула и села рядом с Флорой на диван.

– Флора, – она положила руку на запястье Флоры, – я никогда бы так не поступила. Честное слово: я не выбирала Джулиана в ущерб вам.

Флора осела на диване, как праздничный шарик, потерявший остатки воздуха. Она так злилась на Мод, так злилась. Неделями она кормила свою злость, как костер, за поддержание которого отвечала в одиночку. Флора думала, что ей нужно столько услышать от Мод: что Джулиан был неправ, что Джулиан плохо обошелся с Флорой; что Мод была неправа; что Мод с ней плохо обошлась; что Мод чувствует свою вину и часто думает, как облажалась, и теперь ей легче от того, что у нее появилась возможность извиниться. Этот разговор в воображении Флоры развивался по стольким сценариям, бывал рассерженным, взволнованным, обвинительным – но ни разу Флора не представляла, что Мод будет к ней добра. Не представляла, что Мод положит руку ей на запястье и просто сообщит: «Я не выбирала Джулиана в ущерб вам». Она не могла ничего с собой поделать; шлюзы открылись, она плакала и плакала. Мод тихо сидела рядом, протянула коробку «Клинекса» и позволила Флоре прорыдаться.

– Дайте себе волю, – сказала она, похлопывая Флору по спине. – Дайте себе волю.

И сидела рядом, пока Флора не выпрямилась, не высморкалась и не улыбнулась Мод – слабо и благодарно.

Мод стояла у окна своего кабинета и смотрела, как Флора уходит вдаль по улице. Соседские дети гоняли по неровному тротуару на блестящих металлических самокатах. Мод ненавидела эти самокаты. Разве они не вышли из моды много лет назад? Почему они вернулись? Она поднялась в кухню заварить чаю, думая о Флоре. Пациенты, бывало, устраивали скандалы у нее в кабинете, создавали ей сложности из-за того, что она отражала в них самих, но никто ни разу не являлся из прошлого, чтобы обвинить ее в проступке.

Флора и Джулиан. А, сложный случай. Не роман – такие откровения случались на семейной терапии сплошь и рядом, – но необходимость совмещать Флору и Джулиана и нужды каждого. Они ей оба нравились – умные, с развитой интуицией, осознанные, таким пациентам Мод всегда была рада. Она рылась в памяти, пытаясь вспомнить больше из того, о чем говорила Флора. Дело было давнее, их истории на складе, но Мод была почти уверена, что у Флоры проблемы были самые обычные, скажем так. Она много говорила о том, как пытается балансировать между работой и родительством, о личности и желаниях. Непросто, но привычно.

Но Джулиан? Джулиана она помнила очень отчетливо. И готова была допустить, что Флора отчасти права – Мод выбрала Джулиана, не потому, что он ей нравился больше или Флора нравилась ей недостаточно, но потому, что именно ему Мод, как ей казалось, могла помочь, ему помощь нужна была больше. Она никогда не забудет сессию, во время которой он раскрылся и рассказал о своем бурном, полном насилия детстве. Некоторые ее пациенты с подобным анамнезом были вечными жертвами, некоторые – колючими выжившими, но и тех и других тянуло причинять себе вред.

Она искренне огорчилась, узнав, что Флоре и Джулиану трудно. Тогда, давно, Мод верила, что они – хорошая пара, переживающая плохие времена. Она помнила, как они с Джулианом работали над его склонностью утаивать, характерной для взрослых, выросших в необходимости каждую минуту проверять температуру в комнате, – они становились умелыми лжецами, чтобы выжить в непредсказуемых течениях. Мод предупреждала Джулиана, как опасны тайны, как они, словно крошечные трещины, подрывают прочность отношений. Но у пациентов, которым приходилось скрывать свою домашнюю жизнь, исполненную стыда, было еще кое-что общее – тайны давали им ощущение безопасности. Правда была куда страшнее. Какой ужас можно сотворить с ребенком: использовать правду как оружие.

Мод села и сделала кое-какие заметки о своем разговоре с Флорой. Она велела Флоре не пропадать. Возможно, когда-нибудь Мод напишет книгу, и, хотя придется получать разрешение и убирать все подробности, по которым можно опознать пациента, это была интересная история, показательный случай. Мод было интересно, чем всё закончится.

Глава двадцать первая

Джулиан должен был предвидеть эту просьбу, но не предвидел. К тому времени, когда Флора предложила ему присоединиться к ней на терапии, он почти убедил себя, что ее беспокойство не имеет никакого отношения к тому, чем он занимается поздними вечерами. Джулиан смутно осознавал, какие нелепые оправдания выдумывает – самым главным было то, что когда он с Сидни, Флора и Руби уже спят и ни о чем не догадываются, а утром, когда они проснутся, он будет дома и щедро осыплет их своими сожалениями.

И все-таки Флора застала его врасплох, спросив, не хочет ли он к ней присоединиться.

– Мод думает, что, если мы будем ходить вместе, это может помочь.

Джулиану нужно было тогда же во всем признаться. Он мог взять Флору за руку и произнести пять самых тревожных слов в английском языке: «Мне нужно тебе кое-что сказать». Он мог положить всему конец: роману, лжи. Но еще до того, как они поженились, Флора ясно дала понять:

– Одного я тебе никогда не прощу. Если ты меня когда-нибудь обманешь, все будет кончено. Я не пройду через то, через что прошла моя мать. Никогда.

И с тех пор не случилось ничего, что заставило бы Джулиана поверить, что будет иначе.

Когда Флора узнавала, что кто-то из друзей оказывался неверен, в ее сердце сразу поднимался разводной мост. А такое бывало постоянно – боже милосердный, их ведь окружали актеры; кто-то вечно пересекал черту. Иногда то, что происходило на репетиции, или на сцене, или перед камерой, просачивалось в жизнь – это было неизбежно. Границы между жизнью и работой размывались. По необходимости актеры держали чувства ближе к поверхности, чем большинство людей, и, хотя Джулиан ни разу не сказал об этом Флоре, это было прикольно – влюбляться в кого-то на месяц, на неделю, на один вечер. Рамки восстанавливались не по щелчку; иногда черту так и не проводили заново, к радости таблоидов. Но Флора не терпела предательства, даже прелюбодеяния в сердце своем в стиле Джимми Картера. Она ясно дала это понять с самого начала: Джулиан был волен делать что угодно, чтобы

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 70