– Простите, не нахожу ничего аномального.

– Меня никогда так не осматривали.

– Вы нервничали, и я решил все проверить, это разумно.

– Вы полагаете, что это тревожное состояние?

Услышав этот вопрос, Алексис почувствовал облегчение. Ему не пришлось первым произносить диагноз. А это означало, что она готова его принять.

– Да, похоже на то.

На него обрушился поток слов, словно прорвало шлюзы. Он время от времени кивал, слушая ее, после чего прописал ей небольшие дозы анксиолитиков и составил письмо специалисту, к которому направил ее.

– Спасибо, – она схватила рецепт. – Я-то думала, что бегство решит мою проблему… Всегда веришь, что в другом месте будет лучше, но это неправда.

Эти слова странно подействовали на него. Как если бы они описывали его собственное поведение. Не сбегал ли он тоже от своих проблем? На что будет похожа его жизнь, когда он вернется на материк? Поселится ли он снова у сестры? Он предпочитал об этом не думать.

Проводив к двери женщину в черном, он вдруг испугался. Может, рано ее отпускать? Что, если он ее недостаточно успокоил? Вдруг она покусится на свою жизнь, едва выйдя на улицу? Бросится в море с причала, например. Боязнь упустить кого-то из своих больных добавилась к страхам утра понедельника. Это было для него чем-то новым. Увидев, сколько народу накопилось после долгой консультации, разглядев приемную, битком набитую привычной компанией всегдашних бабушек, он сказал себе, что выбора у него нет. В любом случае он не сможет удержать всех рядом!

– Следующий!

Глава 30

Оливия никогда не позволяла себе плакать при дочке. В детстве ей слишком часто приходилось утешать мать. Она помнила о своем бессилии перед материнской печалью, а заодно и о чувстве вины, поскольку была уверена, что не оправдала ожиданий матери. Была недостаточно хороша для нее. Это чувство делало ее уязвимой и, несомненно, продолжало подрывать ее женскую жизнь. Оливия знала, что для Розы она главная опора, и хотела создать образ непобедимой женщины. Человека, на которого дочка может положиться в любой ситуации. Полной противоположности собственной матери. После упадка духа, накрывшего ее на набережной, она быстро взяла себя в руки. Ее рыдания не вернут Джо, а доку не нужна рядом плакальщица. Она доехала до Керлара вслед за желтой «мехари» и помогла Яну разобрать вещи.

– Такое ощущение, будто меня здесь не было целую вечность, – устало объявил он, прохаживаясь по квартире, пока Маттье и Алексис шли к выходу, собрав экипировку для погружения.

Оливии всегда нравился этот рыбацкий домик, penty, как говорили в Бретани. Его интерьер был полностью обновлен Джо – он сделал это, когда жил вместе с Яном. Его метки, проявления его творческих порывов бросались в глаза в каждом уголке: на буфете – лампа из плавникового дерева, над диваном – коллаж, портрет Мари-Лу.

– Я не голоден, – предупредил Оливию Ян, увидев, как она открывает дверцы кухонных шкафчиков.

– Я тоже… Но тебе нужны силы.

Док пожал плечами и вытащил из кармана самокрутку – он потихоньку заготовил ее сегодня утром, перед отъездом из Бреста.

– Почему всем нравится заниматься мной и думать вместо меня? – пробурчал он, направляясь в садик. – Это начинает утомлять!

Оливия никогда не видела его курящим, тем более марихуану. Она задалась вопросом, что это – скрываемая привычка, способ снять напряжение вечером, когда он остается один? Или последствия инфаркта – желание все попробовать, даже не самые одобряемые большинством людей вещи? И заодно возможность ее спровоцировать.

– Я ухожу… Мне пора за Розой.

Док, окруженный колечками дыма, поднял руку, прощаясь, Оливия заметила виноватое выражение его лица и тут же простила Яна. Она подняла верх своей микролитражки и позволила ветру растрепать волосы и отхлестать лицо. Пусть он сотрет все следы печали, которые могут огорчить дочку. И речи быть не может о том, чтобы расстраивать ее прямо сейчас. У молодой матери оставалось единственное желание: стиснуть Розу в объятиях. Всегдашние веселость и энтузиазм дочери служили ей прекрасной моральной поддержкой. Когда Оливия заходила в ее комнату по утрам или забирала из садика, Роза обязательно встречала мать доверчивой улыбкой, от которой у той таяло сердце. Так получилось даже сегодня.

– Ма-ам! Это правда, что Джо исчез? – спросила девочка, прижимаясь к ней, чтобы мама ненароком опять не ушла; Оливия собралась с духом и молча кивнула. – Он с нами пошутил?

В мешке у клоуна Джо, когда он сидел с Розой, было множество шуток, и Оливия спросила себя, не устраивал ли он уже трюк с внезапным исчезновением.

– Если это шутка, то неудачная, – ответила она.

– Пошли поищем его!

– Маттье и Алексис уже занимаются этим, милая.

– Я тоже хочу! – крикнула она и выпятила подбородок, чтобы придать себе решительный вид.

Оливия поняла, что у нее нет сил бороться. Сохранять внешнее спокойствие – это она может, но спорить – нет.

– Я могу забрать ее на полдня, – предложила мама Корали, подружки Розы, стараясь помочь.

Но Роза вцепилась в мать, мотая косичками, и Оливия вежливо отказалась от предложения. Надо просто отвлечь Розу. Найти занятие в таком месте, которое не будет напоминать ей о Джо. Подальше от моря, Ле-Бура, привычных забав. Например, в парке аттракционов с большой сеткой, подвешенной между деревьями, где Роза сможет вволю набегаться и напрыгаться.

– Как насчет Паркабу? Могу отвести вас с Корали.

– Да-а-а!

Явное преимущество четырехлетнего мозга – способность практически мгновенно перестроиться и забыть о своих огорчениях. Придя в парк, Оливия устроилась в гамаке в тени сосен. Звуковым фоном служили раскаты детского смеха. Спрятавшись за солнечными очками, она плакала и одновременно улыбалась, думая о Джо. Попыталась представить будущее без него, и остров показался ей еще меньше. Кто теперь рассмешит ее, выиграет у нее в шахматы, посидит вечером с Розой, поменяет перегоревшую лампочку, починит дверь? Кто придет в воскресенье, чтобы вместе погулять, кто посмотрит с ней телепередачу про животных? Кто? Она и так-то предпочитала ни с кем не общаться, кроме дочки, забаррикадироваться и никого не подпускать. С исчезновением друга ситуация еще больше ухудшится… В этот момент Оливия подумала об Алексисе и рассердилась на себя за эти мысли. Как она могла хоть на секунду предположить, что он сумеет заменить Джо? Эти двое были такими… разными. Как и ее чувства к ним.

Прошла неделя, и островитяне почти смирились: Джо не найдется. С другой стороны, эта тема оставалась предметом многочисленных дискуссий. Имелись скептики, они утверждали: «Быть не может, чтобы его не выловили,