Дмитрий развернулся и зашагал прочь. Трофим выдохнул: кресло под ним перестало шататься, и он в очередной раз убедился, что совершенно не знает начальника, непредсказуемость которого била все рекорды.

Шеф охраны завода быстро взял себя в руки и загородил дорогу Вите, который пытался было рвануть следом за директором.

Витя непримиримо и упрямо посмотрел ему в лицо, но нарываться не стал, а проворчав: «Стахановцы, блин», – сплюнул и направился к выходу.

* * *

Разъяренный Витя ворвался на базу, причем чуть не снес с петель дверь.

– Чё расселись, клоуны? – обиженно рявкнул Витя и подозвал Гришу: – Зайди.

– Ну, чё, удалось продавить директора? – поинтересовался тот бодро, ввалившись в кабинет.

Но командир был мрачнее тучи.

– Ага, упертый он как баран, – проворчал мужчина, доставая из ящика автомат и протягивая ствол Грише. – Прессануть его надо жестко.

Гриша взглянул на командира, на оружие и мотнул головой.

– Слушай, Вить, мы не отморозки. Ну, не получилось – не получилось. Это ж разводняк был чистой воды.

– Гришка, если не мы заберем завод, то этот полупокер грузинский! – срываясь на фальцет, закричал Витя.

Сегодняшний день начался паршиво, продолжался хреново и неизвестно еще чем кончится. А Витя терпеть не мог ощущение потери контроля над ситуацией.

– Я тебе сказал, возьми пацанов, прессани его жестко, чтоб этот коммерс прям сюда на брюхе полз. Давай-давай-давай! Делай! – проревел он и вылетел из кабинета.

– Черт… – пробормотал Гриша растерянно. Он уже перестал что-либо понимать.

* * *

Надежда сидела за столиком в ресторане. Ей хотелось побыть одной… а еще лучше – напиться и все забыть.

– Спасибо, – поблагодарила она официанта дежурным тоном.

– Меню, пожалуйста. – Он услужливо протянул карточку.

Внезапно женщина встрепенулась:

– Знаете, я бы выпила что-нибудь.

– Водочки? Коньяку? – Сотрудник ресторана давно привык к таким заказам – алкоголь без закуски.

– Ага, – кивнула она в ответ на проницательную улыбку официанта.

Тем временем за соседний столик присела необычная пара: мужчина в аккуратном костюме и белой рубашке, по виду – сотрудник милиции, и его спутница, хрупкая рыжеволосая женщина, одетая куда проще.

Они собирались сделать заказ, но вдруг Ирина (а это была именно она) обернулась и заметила знакомое лицо.

– Щас, я на минутку, – пообещала она и направилась к одиноко сидящей с закрытыми глазами Надежде.

– Здрасьте.

Надежда от неожиданности чуть не подпрыгнула, но, когда открыла глаза, немного успокоилась – всего лишь Ирина. Не страшно… Хотя зачем она подошла? Выяснять отношения по поводу доченьки?

– Здрасьте, – ответила она сурово.

– Мы как-то с вами не очень в прошлый раз познакомились, – примирительно заговорила Ирина и добавила в ответ на недоверчиво саркастическое «хм»: – Вы меня простите, пожалуйста.

– Хорошо, проехали, – буркнула Надежда, открывая меню.

А неожиданная собеседница внезапно произнесла, с тревогой поглядывая на свой столик:

– Я вас еще хотела попросить – вы, пожалуйста, Саше только не говорите, что меня с ним видели. Ладно?

– Ты правда думаешь, что мне это надо? – Надежда уставилась на новую знакомую.

– Да не в этом дело, – сбивчиво попыталась объяснить Ирина. – Просто я не хочу, чтоб дочка узнала. У меня и так столько проблем… и я…

– Проблемы… – эхом протянула Надежда, думая о своем.

Официант принес ей штоф с водкой.

Надежда покосилась на собеседницу и обратилась к сотруднику ресторана:

– Ой, извините, а можно вторую рюмочку?

– Не, не надо, не надо, мне неудобно, я не одна, – замахала руками Ирина.

Но Надежда была непреклонна.

– Да садись ты. Ну, правда, садись. Никуда он не денется, – вздохнула она, взглянув на оперативника. – Этот никуда не денется.

Ирина нехотя согласилась. Ругани вроде не намечалось… хорошо, она послушает, что ей скажут. Главное, чтобы спутник ничего не заподозрил.

* * *

Женя тихонько плакала на завалинке у старого дома Илюши. За последние дни с ней случилось столько всего дурного, что она уже не в силах была сдерживать слезы.

Парни не стали ее утешать, раз наболело, значит, надо выплакаться… да и не знали они, что делать, если честно.

Мрачные Санька с Вовкой притащили доски и заколотили вход в злосчастный подвал.

И только Илюша вел себя как обычно: даже пребывал в приподнятом настроении. Он отправился на ближайший пустырь собирать цветы.

– Блин, – бормотал Вовка, уставившись в точку перед собой, – если б своими глазами не увидел – в жизни бы не поверил.

– Слушай, ну, ее же это… похоронить надо, – произнес Санька после продолжительной паузы.

– Угу, – промычал приятель, – если мы кому-то расскажем – Илюху в детдом упекут.

Санька кивнул. Вовка, конечно, прав – не поспоришь. Но у него в голове не укладывалось, как можно мертвого человека оставить в погребе. Ведь он когда-то был живой…

Должно же быть какое-то уважение!

– Ну, а так она… как какая-то банка с компотом валяется, – проворчал он.

– Да нормально ей там, – отмахнулся Вовка, скрывая за беспечностью страх. – Она даже не пахнет. Как Ленин.

Снова повисло молчание, парни подсели поближе к девушке.

– Блин, жалко его, – тихо сказала она дрожащим голосом. – Думаешь, у тебя проблемы, а тут…

– М-да… – вздохнул Вовка. – Жопа.

Предложить ничего поумнее он не мог или не успел: к друзьям подошел Илюша с охапкой ромашек, васильков и прочих немудреных украшений пустыря.

– Ребят, я завтра с Галадриэль встречаюсь. Как думаете, ей понравится букет? – с неуместной беспечностью спросил Илюша.

И как ему удается быть спокойным?

– Очень, Илюш, – всхлипнула Женя и отвернулась.

– Да не надо ничё дарить, Илюх, все бабы – шлю… – влез Вовка, но договорить не смог, получив ощутимый тычок локтем в бок от девушки.

– Илюх, классные цветы, – поспешил вставить свои пять копеек Санька, пока приятель еще чего-нибудь не сморозил. – Правда.

– Спасибо, – улыбнулся Илюша. Он, похоже, и правда считал, что лить слезы – дело неблагодарное.

Волноваться надо о живых, а мертвых – уважать и не забывать.

* * *

Федор надавил на звонок, и через некоторое время дверь открыла цыганка в ярких юбках и платке и увешанная украшениями, как елка.

За ее спиной виднелся какой-то мужчина: тощий и высокий, как жердь, цыган, прямо посреди коридора рубил широкими замахами тушу забитой свиньи. Рядом другой цыган, помоложе, держал на веревке отчаянно блеющую козу. Кругом царил разгром.

Федор едва узнал квартиру, в которой когда-то жил. Его чуть не стошнило.

– Здравствуйте, – произнес Федор, у которого разом поубавилось уверенности в себе.

Цыганка