– Машину завел, слышу – орет, – сообщил мужик рядом.

Оля вытащила малюсенького, с ладошку, котенка и положила на землю. Все глядели, как тот пытался уползти, подволакивая задние лапы.

– Страшко-то какое, прости господи. Еще и калека.

– Зато горластый! Вон как голосил, мотор перекричал.

– Жить захочешь – не так завопишь.

Мужики начали расходиться. Оля растерялась.

– А с ним что?

– Плюнь. Не жилец.

Невзрачный заморыш, похожий на мышь-переростка, все еще загребал передними лапами в надежде уползти.

– Возьмите котенка, тетеньки!

Вышедшие с территории завода женщины кинули брезгливые взгляды на копошившийся комок и прошли мимо.

– Горе ты луковое. – Двумя пальцами Оля схватила найденыша и запихнула в сумку, решив потом закинуть его ближе к жилым домам. Там котов много, авось пригреют собрата.

На проходной она уверенно помахала бумажкой и известила, что прибыла к начальнику отдела кадров. Силы небесные не только ей не препятствовали, но и пронесли внутрь будто бы на руках. Нужный человек оказался на месте. Оля положила перед ним справку и сообщила, что нужна комната в общежитии. Наглость – второе счастье, как говорили в Жана-Париже, а ради своего угла точно надо идти напролом. Это не в пионерском лагере биться за лучшую кровать рядом с отдушиной, тут шустрить надо по полной. Но усердствовать не пришлось. В тот день все складывалось просто, без суеты и лишних слов. Как ни силилась позже Оля вспомнить приметы удачи, ничего необыкновенного, кроме истории с котом, не было. День как день.

Могучий и усатый, похожий на Тараса Бульбу, дядька изучил документ и задал странный вопрос: «Родственница?» Оля завороженно смотрела на ручищи кадровика и размышляла, что о таких-то и пишут в книгах «одним ударом теленка может свалить». Кивнула, не понимая, о чем он. В сумке, прижатой к боку, ощущалось легкое шевеление. «Только не вопи!» – приказала мысленно котенку. Бульба выдал направление в малосемейку и даже проводил до проходной. Разоблачающий крик и топот погони должны были вот-вот грянуть, но ничего не происходило. На остановке люди штурмовали подъехавший автобус, воробьи скакали вокруг лужи, раздраженная мамаша толкала коляску с хныкающим ребенком. День как день.

Оставить заморыша во дворах Оля не решилась – морды местных котов не сулили теплого приема. Так вместе и дошагали до общежития. Уже заселившись, она вертела благодатную справку, чтобы постичь ее сакральный смысл. Женщина, которая по доброте шлепнула печать, оказалась ни больше ни меньше однофамилицей действующего мэра Краснокузнецка. Сама Роза, услышав историю получения комнаты, окрестила подругу Олей Бендер, а котенка – Подкапотышем. Хозяйка же нарекла его Счастливым Прохором. Калекой он не был, ноги отнялись временно от пережитого страха. Так что вскоре из заморыша невнятного цвета Проша превратился в достойного рыжего кота.

Везение на этом не закончилось. По большому блату Оле удалось устроиться продавцом в коммерческий киоск. С работой в городе стало худо. Приватизация заводов привела к задержкам зарплаты и сокращениям. Люди от безысходности уходили в торговлю, «тут купил – там продал». Наспех сваренные из железных листов киоски появлялись на каждом свободном пятачке буквально за ночь. Но туда еще нужно было попасть, ведь место хоть и нервное, но доходное. Кто-то от безысходности прямо на улице расставлял столики и раскладывал нехитрый товар: жвачки, шоколад, сигареты, презервативы. Тоже несладко. То вспыхивали драки между конкурирующими торговцами, то вылуплялся рэкет, сшибавший добытую с таким трудом копейку у этих горемык.

В киоске Оля работала сутки через трое. В остальное время шила на заказ. В свою комнату парней не водила. Одно дело – общежитие при училище, где всем плевать, кто у кого ночует, другое дело – малосемейка. Тут жили люди с детьми и разврата под боком не потерпели бы. Да и самой не хотелось, чтобы в ее с любовью обустроенном гнездышке кто-то топтался. Так и жили втроем с Долли и Прошкой.

Полгода спустя, когда за окном вьюжила очередная разгульная зима, по коридору общежития прокатился истошный вопль. Оля отложила джинсовый сарафан, который шила для себя, и подошла к двери. Взявшись за железную ручку, с визгом отпрянула – та была раскалена. Снова повторился уже явственный крик:

– Пожар!

Оля заметалась по комнате, нашептывая молитву Николаю Чудотворцу. Одеться, взять документы и швейную машинку. К общежитию с разрывающей перепонки сиреной подкатили пожарные. Всполохи огней запрыгали по комнате. Оля распахнула окно. Жильцы с первого этажа уже выскочили и теперь толпились в наспех наброшенной одежде, точь-в-точь беженцы. Пламя полыхало в коридоре второго этажа, выбраться через дверь не было ни единого шанса.

По подоконнику скрежетнула пожарная лестница. «Дура! Брось машинку!» – орали снизу, но оставить кормилицу Оля никак не могла.

– Ну ты даешь! – беззлобно восхитился пожарный, который помогал ей спуститься.

Уже на земле она обнаружила на одной ноге сапог, на другой – тапку. Долли стояла рядом, в безопасности. Сумка с документами болталась на груди.

– Ну ты даешь, – повторил незнакомый парень цыганистого вида и протянул ей перчатки. Из-под синего капюшона насмешливо глядели черные глаза, в которых мерцали отблески пожара.

Рядом тоненько заголосил ребенок:

– Котик сгорит!

Ольгу полоснул ужас – забыла Прошку! Тот вылез на подоконник и глазел на людей с укором. Она рванула к лестнице, но парень, одаривший перчатками, оказался проворным и успел ее схватить.

– Куда? Ты что, больная?!

– Прохор там, – стуча зубами, прошептала она ему в лицо.

– Сын?!

– Кот, – выдохнула Оля и захлюпала носом, понимая, что никто его спасать не кинется.

Парень глянул на второй этаж. Лестницу убрать еще не успели. Не обращая внимания на крики пожарных, он взлетел наверх, где без церемоний сгреб рыжего в охапку. Спустился, сунул погорельца хозяйке и подмигнул:

– Меня Роман зовут. В гости жди, кареглазая. Зайду Прохора проведать.

10. Страсти табачных полей

Ухватить табачный куст, оборвать нижние листья, кинуть в мешок. И к следующему – ухватить, оборвать, кинуть. Полный мешок оттащить к телеге и там высыпать в общую кучу. Снова вернуться к своим рядам.

Первокурсники факультета международных отношений отбывали сельхозработы в пригородном табаксовхозе. На соседнем поле ребята с биофака собирали больше не листья, а толстенных зеленых гусениц, чтобы разглядывать их и восхищенно ахать. В тени лохматого дерева на краю поля спал молодой преподаватель Берик Нариманович. Проницательные подопечные с первых минут знакомства разгадали его сущность. Он покуривал травку, поэтому частенько устраивал себе сиесту, пока студенты горбатились над дневной нормой. Между собой они ласково