Роза Санчес – одна из самых давних наших пациенток. Мы знаем её около пяти лет; как начали здесь работать, так и узнали.

Клиника ещё строилась, волонтёры ещё под навесом в гамаках жили, принимали пациентов под деревом. Она пришла и узнала, что у неё диабет. Долго не удавалось подобрать нужную дозировку медикаментов и стабилизировать сахар около нормы. Удалось. Стала получать инсулин и необходимые препараты. Исправно приходила на приём.

Это к ней мы заезжали по пути из Санта Хулии, с хорнады. У одного из домов на дорогу выскочил парнишка лет десяти, махал руками, что-то кричал. Остановились. Сказал, что бабушке очень плохо, нужен врач. В бабушке, под руки выведенной во двор, мы узнали Розу.

Она едва узнала нас, не могла произнести почти ни одного цельного предложения, теряла буквы в словах. За неё говорили дети – оказалось, что четверо из шести её детей заняли это заброшенное здание американского агентства по международному развитию и живут здесь. Говорили, что у неё уже несколько дней повышенная температура и лихорадка, ночная потливость, тошнота и головокружения. Думали, что это побочное от её диабета и пройдёт, но накануне она приняла последнюю таблетку. Таблеток больше нет, и улучшений тоже.

У нас с собой осталось мало медикаментов после хорнады. Но врачи измерили ей давление, сбили температуру, дали препараты на ночь и сказали обязательно ехать в госпиталь. Она отрицательно замотала головой и уронила её на руки сына. Не верит госпиталю, только нашей клинике. Попрощались, сказав, что ждём в клинике завтра.

Завтра она не пришла. И послезавтра тоже.

Сегодня в клинику пришла её младшая дочь и рассказала, что в итоге они убедили маму поехать в госпиталь, но она не согласилась потратить деньги на машину, уехала вчера на автобусе-чикенбусе. Пока никаких новостей. Дочь взяла мой номер телефона, пообещала сообщить, как что-то узнает. Через два дня раздался звонок. Роза звонила. Сказала, что ей страшно в госпитале от чужих врачей и от количества рецептов, которые ей выписали. Все эти медикаменты она не может купить – очень дорого. Договорились, что придёт в клинику в субботу, получит у нас всё нужное. Ждём.

Нашли внутри клиники змеиную шкуру – ядовитая бибора полиняла. Причём нашли максимально внезапно. Мария взяла с полки толстую зелёную папку с документами, понесла её к своему столу, и длинная сухая трубочка вывалилась ей на ноги из-под корешка папки.

Теперь уже орали мы, вызывали на помощь Орландо и его мачете. Понятно, что пустая шкурка ничем не угрожала нам, но она означала, что её хозяйка почти наверняка осталась жить внутри нашей клиники. А вот это уже смертельно опасно.

На шум прибежала Катушка. Потрогала шкурку лапкой, понюхала со всех сторон, дёрнула усами и решительно фыркнула «фу». Мы не могли не согласиться с её оценкой.

Орландо в приступе ужаса скосил все высокие цветы вокруг клиники. Трава была и до этого скошена. Теперь же он решил вообще не оставлять в радиусе десяти метров от здания ни единого растения, в котором могла бы спрятаться нежеланная гостья.

Мария простучала все коробки с медикаментами и медицинской одеждой в клинике, после чего плотно закрыла каждую крышкой, чтобы змее не пришло в голову ночевать там или детей разводить.

Я потребовала от Орландо закрепить наконец москитную сетку над моей кроватью. Если укусы насекомых и волдыри после них уже стали для меня привычными и терпимыми, то привыкать к змеиным укусам и проверять реакцию моего организма на них – такого в планах не было. Стала меньше пить и перестала ужинать, чтобы ночью не приходилось вылезать из-под сетки и брести в туалет по тёмному коридору. Однажды всё же пришлось встать, мочевой пузырь категорически отказался терпеть до утра. В коридоре наткнулась на Орландо – ему тоже было невтерпёж и тоже страшно, поэтому он оставил свет на ночь в коридоре, что непозволительная роскошь для нас, но встреча со змеёй страшнее, чем разряженные батареи под утро.

Несколько дней после этого Орландо смотрел видео с рекомендациями по борьбе со змеями. Звучали варианты нарезать лук, чеснок и разложить по периметру; наколоть стекло, выкопать канаву около фундамента и засыпать её осколками. Чего только мы не узнали. В итоге решили позвать дона Дениса, у которого оставался химикат для обработки от мышей и насекомых – вдруг и от змеи поможет, пока нам противоядие не привезут из Коста-Рики.

– У тебя парень есть?

Вы подумаете – странный вопрос для кабинета врача, тем более при приёме ребёнка. Но нет, здесь он обычный и очень многое объясняющий.

Пациентке Розалине пятнадцать лет. В клинику пришла с жалобами на головокружения, боли в животе и задержку месячных – уже почти полтора месяца их нет.

– Понимаете, до́ктора, я сначала думала, что живот болит оттого, что скоро, как обычно, кровь пойдёт. Но он болит и болит каждый день, а кровь не выходит из меня.

– Так парень есть или нет?

– Есть, конечно же.

Мария тихонько вздыхает, покачивая головой, идёт в нашу аптеку, выносит тест на беременность. Отправляет девочку в туалет, объясняет, что и как нужно сделать.

Розалина возвращается, кладёт на стол перед врачом пластиковый прямоугольник с алеющими на нём двумя чёткими полосками. Беременна.

Врач выписывает направление в госпиталь к гинекологу, рассказывает о процессах беременности, о мерах предосторожности и диете в этот период. Девочка молча кивает после каждой фразы, смотрит под стол.

Прощаемся.

Выходя, Розалина запинается о порог. Шаркая стёртыми тапками, бредёт к отцу, сидящему на траве возле клиники. Тот подскакивает, смотрит испуганно, спрашивает:

– Ну, что сказала до́ктора?

– Я беременна, и надо ехать в госпиталь.

Утыкается отцу в плечо, всхлипывает на весь двор. Тот выдыхает с облегчением:

– А, ну, это не страшно. Не плачь. Главное, что ничего опасного. Это не смертельно.

Обняв за плечи, уводит домой.

Нарцисо пришёл на приём в самом конце рабочего дня. Ждал своей очереди не со всеми пациентами на скамейке, а поодаль, спрятавшись за деревом. Дождался, пока последний пациент уйдёт из поля видимости. Смущаясь, зашёл в клинику последним.

– Проходите, пожалуйста, садитесь. Что случилось?

Присел на край стула, глядя в стену за головой врача.

– Да я как-то плохо себя чувствую, до́ктора… Голова болит сильно, кашель…

– Сколько вам лет?

– Пятнадцать.

– Давайте измерим температуру для начала.

Врач поднесла градусник, остановилась возле мальчика.

– Его нужно под мышку положить.

– Нет, мне не нужно температуру измерять.