Мысли вновь вернулись к этому: я чувствовала, что влюбляюсь в него. В Каспера. В этого парня в бейсболке, у которого потрясающее чувство юмора и который так умеет поддерживать и приободрять в минуты грусти… Но я не знала, что чувствует Каспер… Мне казалось, он думал лишь о том, чтобы вспомнить прошлую жизнь, а я была для него просто другом.

Когда Каспер прислал мне снимки, я убрала телефон в сумку и ответила Касперу на давно заданный вопрос:

– Насчет сегодняшнего сеанса… – начала я… – Он был необычным. Не то, что мы делали раньше.

Каспер кивнул.

– Да… Устала? – спросил меня он, доставая из рюкзака банку содовой. – Будешь? – продолжил он, одним щелчком открыв ее.

– Нет, спасибо, не хочется, – ответила я. – А на сеансе и правда устала. Наверное, сегодня раньше лягу спать. Обычно я засыпаю поздно. Сон совсем стал плохим. Снятся кошмары, порой даже не хочется уходить спать.

Каспер сделал пару глотков содовой, поставил банку на скамейку рядом с собой, а затем ответил:

– Понимаю… У самого такая же проблема. Только мне ничего и не снится. Просто подолгу не могу уснуть. А что тебе снится-то? – спросил Каспер спустя пару секунд.

Я задумалась перед тем, как ответить на вопрос Каспера. Что мне обычно снилось… Много чего, но в последнее время меня преследовал один жуткий сон. Я стою на краю обрыва и словно падаю вниз. В бездну. И рядом нет никого, кто взял бы меня за руку и попытался бы спасти. Обычно после таких снов я всегда просыпалась в холодном поту и долго, очень долго, не могла после этого заснуть вновь. На одном из сеансов психотерапии я рассказала врачу о своих сновидениях. Он тогда сказал мне, что этот сон – показатель того, как сильно я переживаю о своем состоянии и как хочется поскорее выбраться отсюда и вернуться к прежней жизни. Я была согласна с вердиктом врача: мне и в самом деле было некомфортно находиться в этой клинике и хотелось поскорее вернуть себе память и уехать домой. Наверное, поэтому здесь часто снились беспокойные сны, от которых становилось страшно. Я поделилась тем, что мне обычно снилось, с Каспером.

После того как он выслушал меня, то сказал:

– Мне кажется, не стоит искать тайных смыслов в подобных снах. Думаю, так дают о себе знать переживания насчет потери памяти. Чувство безысходности, когда не можешь принять, что с тобой случилось, и хочется вернуть все, как было до. Но жаль, что это не всегда возможно сразу. Как нам того ни хотелось.

Каспер был прав. Жаль, что это не всегда возможно. Солнце продолжало печь, и я уже хотела предложить Касперу выбрать для наших посиделок более скрытое от палящего солнца место, чтобы можно было спрятаться в тени, но Каспер опередил меня. Когда мы пересели на другую скамейку, то продолжили наш душевный разговор. С Каспером всегда было интересно: несмотря на то, что он почти ничего не помнил из своей обыденной прошлой жизни, у нас находились другие темы для разговоров…

Мне было так легко рядом с ним. Каспер был для меня источником отличного настроения на весь день. Не было ничего, что мне в нем не нравилось бы. Хотя, пожалуй, было: мне не нравилось только то, что он до сих пор не вспомнил остальные дни своей прошлой жизни, а еще то, что наши отношения как-то больше походили на простую дружбу… Наверное, я только недавно поняла, что мне хотелось большего. Вот и сейчас, сидя рядом с ним на скамейке, в перерыве между разговорами мне невыносимо хотелось просто обнять его и поцеловать. Просто так. Но что обо мне подумает Каспер?

Посидев еще несколько минут в молчании (с Каспером было легко даже молчать, и не ощущалось никакого напряжения), мы решили вернуться внутрь реабилитационной клиники. Солнце палило так нещадно, что даже перемещение на другую скамейку и наше укрытие в тени уже не особо спасали. А внутри клиники всегда было прохладно. Пожалуй, это единственное, что мне там нравилось. Ах да, еще пирожные из столовой. И на этом все. Вернуть себе память полностью и поскорее отсюда выбраться. Поскорее.

Глава 29

Саманта Митчелл

Париж

Жизнь до аварии

Марк приехал за мной на свидание в половине двенадцатого дня. В полдень мы договорились отправиться на ланч в одно из его любимых кафе, которое он часто любил посещать. На встречу я сначала хотела одеться в своем привычном стиле, что-то вроде обычных футболки и джинсов, но моя сестра уговорила меня нарядиться более празднично. В итоге я надела яркую блузку насыщенно-красного цвета и юбку в тон. Еще к этому наряду подошло колье, которое мне дарила Кейт. Она также сделала мне такой макияж, который я до этого никогда в жизни не делала (слишком яркий). После того как все манипуляции по превращению меня в красотку были выполнены, Кейт сказала:

– Вот, теперь твой Марк точно влюбится в тебя. Не оставишь ему никаких шансов.

От этих слов Кейт мне стало противно. Во-первых, мне надоедало то, что Кейт часто мыслила шаблонно и примитивно. Такое впечатление, что если девушка не накрашена и одета по-простому, то в нее никто и никогда не сможет влюбиться? Мне всегда хотелось, чтобы полюбили мою душу, а не оценивали меня по стоимости моего наряда. И к тому же… Я даже не знаю, хотелось бы мне, чтобы Марк в меня влюбился… Хотела ли я отношений с ним? А если нет, то зачем согласилась на эту сегодняшнюю встречу? Быть может, тем самым я дала ему ложную надежду на то, что мы сможем быть вместе? Ведь если бы он совсем не испытывал ко мне никакой симпатии, то наверняка никуда и не пригласил бы? В голове вертелось слишком много мыслей, на которые я не