На сцену поднялся мужчина и начал что-то вещать, но его никто не слушал.

— А вон с тем ты обжималась! — торжественно прошептала Негин, пихая Фрэнки локтем и кивая в нужную сторону. — Я ж говорила, что ты с кем-то тискалась. Он даже в том же красном свитере. Смотри.

— Дело в том, что ты не пьешь, — сказала я Негин. — И все помнишь. Ты эдакий слон-трезвенник, ведущий Книгу Страшного суда с сожалениями новичков.

Теперь Фрэнки спряталась за одеялом с головой.

— Не дайте Красному Свитеру меня увидеть! — прошипела она. — У меня лицо отваливается.

Негин закатила глаза:

— У тебя всего-то нос шелушится.

— Слушайте, да тут весь цвет. — Я перечисляла и тихонько указывала: — Красивые Глазки, Обалденный Марко с квиддича, Мыслитель, Фил-боюсь-секса. Просто толпа горячих парней, за которых можно выйти замуж.

— И ни с кем из них мы толком не разговаривали, — добавила Негин.

— Я говорила с Филом-боюсь-секса, — возразила Фрэнки. — Откуда, по-твоему, я узнала, что он боится секса? Мы разболтались у игрового автомата. Я рассказала о своем росте, он — о страхе перед сексом. Мы сблизились.

— А Мыслитель такой загадочный, — прошептала Негин, и мы уставились на Мыслителя.

В шерстяном свитере крупной вязки с дырками в рукавах он потирал подбородок и мечтательно глядел в пространство перед собой.

— Ага, старый добрый Мыслитель, — кивнула Фрэнки. — Наверное, размышляет о том, что бы съесть на завтрак.

Мужчина на сцене продемонстрировал, как пользоваться огнетушителем, а потом проиграли мучительно убогий видеоролик в стиле криминальных шоу о том, как девушка в обтягивающем платье упала в реку. Я же продолжала разглядывать людей вокруг — всех, кого встречала за последнюю неделю и кто теперь оказался заперт в одной комнате.

В первые два захода я как-то пропустила Люка Тейлора, но теперь он угодил в фокус. И в отличие от школы, где его всегда окружали люди, сидел обособленно и учтиво смотрел видео. Такой красивый, что казался неуместным здесь. Словно голливудская звезда в бедняцком районе.

Инструктор указал на экран и сообщил, что лишь один бокал рома с колой отделяет нас от реки смерти.

— Глянь. — Фрэнки вонзила локоть мне под ребра. — Квиддичу-не-друг собственной персоной.

— Уже засекла, — прошептала я. — Сегодня он потрясно выглядит. Просто потрясно.

Мы все уставились на Люка. Загар и белая футболка отчетливо выделяли его из толпы. Он взъерошил волосы, откинулся на спинку стула и зевнул.

— Будто смотрим документалку о львах, — сказала Негин.

— В детстве меня отправили к педагогу-психологу, потому что я рисовала только львов. — Фрэнки изобразила, будто что-то возбужденно рисует. — Ну, это типа была такая мания.

— Можем мы на секунду переключиться на Люка Тейлора? — попросила я. — Знаю, он тот еще засранец, но просто постарайтесь отбросить предрассудки и взглянуть на него… объективно.

Я прямо чувствовала, как они закатывают глаза.

— Да ладно, ну признайте же, что он безумно красив.

— По-моему, он похож на куклу Кена, — сказала Фрэнки. — Такой… квадратный. В смысле, его лицо. И волосы.

— Когда, говоришь, ты перестала рисовать львов? — прошептала Негин.

На экране прокрутили еще один ролик — о парне, сдающем анализы на ЗППП, — и нас наконец выпустили из летающей тарелки.

— Я обратно в койку. — Фрэнки зевнула и посмотрела на меня: — В твою. А еще дико кушать хочется.

— И мне, — кивнула Негин. — Мы с Бекки договорились вместе позавтракать.

Я оставила их и побрела в сторону кафедры английского, похожей скорее на полуразрушенный жилой дом с остатками старых афиш театрального кружка на стенах. Все говорят о важности общения с одногруппниками, мол, тогда сможешь подружиться не только с соседями по общаге, и я мысленно настраивалась на беседу с ребятами на семинаре, но особо желанием не горела. А потом и вовсе заблудилась, пока искала аудиторию.

Когда я наконец добралась, почти все места были заняты. Единственным знакомым лицом оказалась стриженная под горшок девчонка, сегодня одетая в ярко-синее платье с бретелью-петлей и открытой спиной, под которым явно не было лифчика. Да и платье держалось так, словно готово вот-вот соскользнуть и явить миру голое тело.

Я нацепила веселую улыбку и, заняв свободный стул, поздоровалась со всеми:

— Привет.

В ответ прозвучало хоровое неловкое «привет». И вдруг ко мне склонилась горшковолосая:

— Ты ведь из Ютланда?

Я кивнула.

— Я тебя видела, — сказала она с улыбкой.

Я ощутила прилив гордости. Девчонка с горшком меня знала! Я тоже улыбнулась, но не знала, что сказать, так что просто ляпнула «круто» и почувствовала себя идиоткой.

Я вытащила пенал с карандашами и блокнот. Горшковолосая сидела прямо передо мной, и я никак не могла перестать пялиться. Из-под груди ее тянулась татуировка, заворачивая на спину. Какая-то надпись, я никак не могла разобрать. Сегодня она зализала радужные волосы назад и не накрасилась, но все равно выглядела шикарно. И совсем не нервничала. Просто сидела, скрестив ноги, как ребенок в ожидании сказки, будто сталкивалась с подобной хренью уже миллион раз.

Вошел и сел еще один студент. Я немного волновалась, будет ли Люк Тейлор в моей группе, но кажется, нет. Это б только добавило нам неловких разговоров в стиле «а вот это ты прочла?».

А потом появился и уселся на стул еще один парень. В заляпанных белой краской джинсах и выцветшей красной футболке с надписью «The Velvet Underground». В густых черных волосах, торчащих в разные стороны, тоже виднелись брызги краски. Подтянутый и загорелый, новенький смахивал на того чувака, что поет про «мое сердце разбито, черным по белому»[7]. И казался здесь чужим.

— Отлично. — Он кивнул сам себе и улыбнулся нам. — Литература воспоминаний. Звучит дико, да?

Похоже, француз или испанец. Короче, кто-то с очень-очень крутым акцентом. И он наш… как это вообще называется? Точно не «учитель». Руководитель семинара? Профессор? Ну нет, какой профессор, ему ж явно максимум двадцать пять.

Горшковолосая глянула мне в глаза и произнесла одними губами:

— Секси Препод!

Точно, преподаватель.

Я улыбнулась, соглашаясь. Просто удивительно, что я в итоге занималась сексом только с двумя парнями, учитывая, как я залипаю на стольких сразу. Будь я горшковолосой и щеголяй в задрапированной занавеске вместо платья, наверное, переспала бы уже с сотней людей.

Преподаватель снял колпачок с маркера для доски.

— Народ, ну скажите уже что-нибудь. При слове «воспоминания», что вам приходит на ум?

— Прошлое.

Горшковолосая даже не подняла руку. Ведь надо поднимать?

Секси Препод кивнул и записал слово на доске.

— Как тебя зовут?

— Мэри.

Я поверить не могла. Мэри! Не терпелось рассказать остальным. Как