– Ну как там суд у Катерины? – после приветствия поинтересовался Алекс.

– Да все нормально, – ответила Саша. – Ей оставили ребенка, обязав пройти курс лечения от наркомании. Катерина сказала, что когда-нибудь напишет об этом всём роман.

Заметив удивленный взгляд Алекса, она пояснила:

– Она же училась на журналистике. Мы когда-то дружили.

Ах, ну да, понятно: дружили, потому что учились вместе. А теперь нет, поскольку у Катерины появилось дорогое и навязчивое хобби. Значит, Саша занялась помощью наркоманам из-за несчастья близкой подруги. Ну, все понятно.

– Так ты училась на журналистике?

– Нет, на физмате. А какое это имеет значение?

По ее тону Алекс понял, что угадывать что-либо про Сашу у него не получается.

Тем временем в кафе вошел Леон и с радостной улыбкой направился к их столику. Поздоровавшись, он с интересом посмотрел на Сашу, потом на Алекса, потом опять на Сашу. Наконец, он уселся и начал уже совсем с другим вниманием рассматривать меню.

«Шоколадница» напротив выхода из метро, как штаб проекта, устраивала всех и географически, и гастрономически.

Леон предпочитал блинчики с творогом, густо политые малиновым вареньем с ягодами, Саша заказала изумрудный безалкогольный «мохито», а Алекс – латте, который, впрочем, везде в Москве готовили вполне прилично.

– Ну, теперь можно начинать. Объявляю наш частно-государственно-бесприбыльный проект официально открытым! – торжественно объявил Алекс.

– А почему бесприбыльный? Я против, – Леон оторвался от меню.

– Ну потому что Саша представляет «третий сектор», который с американского переводится как «бесприбыльный». Понятно? – объяснил Алекс. – Я скромно представляю крупнейшую государственную фармкомпанию, а ты, Леон, представляешь флагмана частного бизнеса с признаками большевистского подполья.

– Я все равно против.

– Ладно, хватит дурачиться, – сказала Саша. – Зачем ты нас здесь собрал?

Настроение у Алекса было прекрасное, и его вера в то, что проект сработает росла с каждым часом. В самом деле, все даже как-то слишком легко складывалось. Леон с Серафимом согласились финансировать клинические испытания, да и сами клинические испытания можно было провести по международным стандартам: Сашин фонд согласился предоставить социальное сопровождение для пациентов – гарантию того, что наркоманы «не потеряются» в середине испытаний. Сашин «Исток» также мог найти пациентов, наиболее мотивированных на лечение, что значительно повышало шансы на положительный исход в клинике. Успех же клинических испытаний открывал путь для фантастического коммерческого успеха «РосФарма» в условиях отсутствия какой-либо конкуренции на рынке.

Но самой изящной частью этого проекта и ее самым главным ресурсом, с точки зрения Алекса, был государственный статус «РосФарма». Конечно, будучи почти банкротом, ничего другого эта компания предложить не могла. Однако этот статус не только открывал все бюрократические двери, но, согласно вынесенному Алексом из общения с Петровым незыблемому убеждению, позволял в недалеком будущем лоббировать в правительстве святое для любого российского капиталиста – госзаказ в виде национальной программы лечения наркомании.

Алекс не видел ни одного непреодолимого барьера в осуществлении проекта. Рейдеры? Денег от проекта будет столько, что всегда можно договориться. ФСКН? Национальная программа под их эгидой как достойный и чисто российский ответ метадоновой терапии полностью отвечает мандату этой непростой организации. Рынок?! Настроение приближалось к эйфории.

– Карина Ивановна разговаривала с человеком из Минздрава. Он сказал, что поскольку это фармдействие для бупрофиллина совершенно новое, а само направление очень идеологизировано, то нам нужны убедительные предварительные данные. Иначе они нашу заявку не примут, – сказал Алекс. – Так что нам нужно быстро договориться с врачами, где, как и сколько пациентов.

Саша пожала плечами:

– Нам везде откажут. Наркологи и так затерроризированы наркоконтролем. А то, что предлагаем мы, мягко говоря, совсем неортодоксально.

Сказав «мы», Саша сама этому удивилась. Откуда взялось это «мы»? Этот утопический в российских условиях проект практически не имел шансов, но ей почему-то вдруг захотелось что бы был хоть один малюсенький шанс на успех. Во-первых, это только клиническое исследование. Во-вторых, потребители наркотиков будут получать препарат бесплатно. В-третьих, она никогда не слышала, чтобы наркоманов включали в клинические исследования ни в России, ни за ее пределами. Ладно, успокоила себя Саша, пусть это будет «мы».

– Карина Ивановна считает, что единственные, которые клинические данные они примут – это данные центра Селезнева. Который по чистой, разумеется, случайности решает такие вопросы в Минздраве.

– У Селезнева?! – фыркнула Саша – Да он же самый главный противник метадоновой терапии. А мы предлагаем ему то же самое только с другим препаратом!

– Тем лучше. Мы ему предлагаем шанс войти в историю как разработчику альтернативного метадону подхода.

Саша скептически покачала головой:

– Он никогда не пойдет на такой риск.

– Знаю я этого Селезнева. Он у нас аддиктивные расстройства читал в институте, – сказал Леон. – Я с ним договорюсь.

Алекс давно заметил, что у Леона все чиновники делились на «добрых и понимающих» – тех, кому Леон уже давал взятку, и «жадных и мелочных» – тех, которым Леон собирался эту взятку дать. Видимо, что-то подобное подумала и Саша:

– Селезнев старый убежденный коммунист, переживший все коррупционные скандалы. Он денег у тебя, Леон, просто так не возьмет.

Леон широко улыбнулся:

– Сашенька, вы плохо обо мне думаете. Я же очень хороший. Селезнев это поймет и сразу даст нам свое согласие.

Подозрения Саши в том, что сотрудничество с фармкомпаниями сродни сотрудничеству с дьяволом, грозили полностью реализоваться. Уверенно чувствующая себя в конфронтации конференц-залов или в безысходности кухонь, где варят «крокодил», она воспринимала эту встречу почти как предательство. Но оправдывает ли цель средства? В любом случае, она не будет торопиться рассказывать о встрече с Алексом и Леоном в своем фонде. Кто знает, систему эти сумасшедшие не победят, но, может быть, еще чуть-чуть расшатают. И в этом им можно было бы помочь.

– Слушай, Леон, прекращай «включать психиатра», мы же не твои пациенты… – возмутился Алекс.

– Дорогой, – ласково начал Леон, – я готов обсудить с тобой и это, если ты так хочешь об этом поговорить. Но…

– Так ты по образованию врач?! А настоящие больные у тебя есть? – поинтересовалась Саша.

– Конечно. Я специализируюсь на дипломатах, депутатах всех уровней и просто очень богатых людях. Но тебя, Сашенька, – Леон улыбнулся еще шире, – я готов лечить совершенно бесплатно.

Алексу стало совсем неловко за Леона:

– Ты лучше расскажи, как простому выпускнику Второго медицинского института удалось выйти на миллионеров и прочих депутатов?

– Ну, если ты заметил, я вообще люблю нестандартные решения.

– Заметил-заметил, – подтвердил Алекс. – Ну так как же ты подцепил таких клиентов?

– Ладно, дарю идею. Я с ними знакомился на сайтах знакомств.

– Ты прикидывался знойной