Впервые получив от Лекса загадочное «тт» – вскоре после того, как получила работу, – я отправила ему «???» «Это означает “ты там?’’», – написал он в ответ. У меня было такое чувство, что я выучила первые слова нового языка. Теперь, когда мы переписывались онлайн, наши сообщения почти сплошь состояли из акронимов и аббревиатур.

д, – написала я. И стала ждать, пока бегающие по экрану кружочки преобразуются в ответ.

С, изв. – Неужели извинение?

ок…

я тут подумал и… т права. – Да ладно! Я с трудом поборола искушение съязвить в ответ.

если она идеально подходит тебе ст. ее нанять.

уверен?

уверен. посмотрим, как она себя проявит во вр. испыт. срока.

ок. хрш, – ответила я.

я т. доверяю.

ок.

Значит, друзья? – Друзья. Так вот, значит, кто мы друг другу!

д.

Семнадцать

Если семидесятилетняя женщина может сидеть на полу, тряся погремушкой в виде подсолнуха, то я и подавно смогу. На следующий день после отъезда моей собственной матери я полна решимости стать идеальной мамой для Эша. За какие-нибудь полсуток я компенсирую ему три с половиной недели равнодушия, говорю я себе в то утро. Словно участница финала кулинарного шоу, я пущу в ход все свои ингредиенты.

Для начала я ложусь рядом с Эшем на игровой коврик и, ударяя пальцем по висящим над головой тряпичным животным, называю каждое и при этом то кукарекаю, то мычу. Он таращится на них, пуская слюни. Интересно, повернул бы он ко мне голову, если бы умел? Рассмеялся бы от моих шуток?..

Затем я включаю детские песенки и силюсь подпевать, покачивая Эша в такт музыке. Он смотрит на меня – вернее, на незнакомую ему сумасшедшую с выпученными глазами – без тени улыбки, без единого движения. Я не сдаюсь, упрямо исполняя «Humpty Dumpty», «Twinkle, Twinkle» и «Hickory Dickory Dock»[19], несмотря на полное отсутствие ответной реакции. Бессмысленно ожидать одобрения от новорожденного.

После дневного сна режим «супермама» включается вновь. «Бар открыт! Напитки за мой счет!» – объявляю я, цитируя Тома Круза[20] и размахивая бутылочкой со смесью. Наконец, перед сном я читаю ему одну из подаренных Мирой книжек с толстыми картонными страницами – и не важно, что пройдут многие месяцы, прежде чем он поймет хоть слово.

Когда мы оба отправляемся в кровать, я выжата как лимон, зато чувствую небывалый душевный подъем. У меня получается! И пусть мне не по себе от самой мысли о еще одной минуте такого «веселья», но я это могу!

А потом случается маленькое чудо. В полночь я даю Эшу очередную бутылочку, после чего он спокойно спит до шести утра.

Я о таком слышала – время от времени в мамском чате всплывают сообщения наподобие: «Она проспала всю ночь!!!» Далее следует эмодзи с молитвенно сложенными ладонями и многочисленные теории о причинах эпохального события: Неделя Чудес, сверхмощное кормление, лишние полчаса – или, как в случае с Эшем, восемь – на развивающем коврике.

Самое смешное, что эти дурынды никогда не пользуются внезапными актами милосердия своих малышей. Натянутые как струна, они лежат с открытыми глазами, то и дело поднося руку к младенческому ротику – убедиться, что их драгоценное чадо дышит, – и шепотом спрашивая партнера: «С ней точно все в порядке?», «Может, надо его разбудить?» В итоге наутро они чувствуют себя еще более уставшими, чем накануне.

В отличие от них я сплю вместе с Эшем все шесть часов и просыпаюсь отдохнувшей. Мои веки больше не дергаются. Я напеваю в душе. Открывая ставни, я почти уверена, что увижу за окном полевые цветы, пробившиеся сквозь булыжники мостовой, и двойную радугу. Увы! К моему разочарованию, улица все такая же серая.

Но я не упущу свою удачу, выжму из нее максимум, воодушевленно думаю я, потягивая кофе. Нужно сделать все, чтобы счастливая полоса продлилась как можно дольше, ведь такого больше не повторится. Еще одна типичная ошибка многих родителей – после первой же хорошей ночи они начинают верить, что взломали систему. Я-то знаю: это всего лишь аномалия. Я знаю, что сегодня никакие стишки и песенки не помогут, и ночью Эш снова будет просыпаться в начале каждого часа, как и в предыдущие шесть ночей. А утром я снова буду гуглить: «Можно ли умереть от недостатка сна?»

Что еще остается делать матери-одиночке с новорожденным ребенком на руках? В поисках вдохновения я захожу в инстаграм. И вижу Нейтана на Вест-Сайд-Хайвей. Он загрузил фото всего семь минут назад – и уже более пятисот лайков! Я обновляю страницу, и количество лайков увеличивается.

– Сплошная показуха, – фыркнул он, когда я однажды предложила ему завести аккаунт в соцсетях. – Как же я скучаю по журналу! Увы, слова теперь никому не нужны. Им подавай картинки. Картинки продают. И если кто-то хочет отвалить мне кучу бабла за пост о том, как я ем очищенные фисташки, то, черт возьми, почему бы и нет?

На фото к предыдущему посту Нейтан смотрит прямо в камеру, выставив вперед согнутую в колене правую ногу, как спринтер перед забегом. А ведь раньше постоянно подкалывал меня за ежедневные утренние пробежки. «Не понимаю, Стиви, зачем так напрягаться? – частенько говорил он. – Ты и так стройная от природы! А калории сжигаются от одного лишь дыхания». Но затем порожденное селфиманией тщеславие вынудило его разориться на пару кроссовок. И теперь Нейтан совсем не похож на того рохлю, каким был в день нашего знакомства. Как будто его голову пришили к телу другого человека!

Лайкая пост Нейтана, я с ностальгией вспоминаю, как бегала по утрам вдоль Ист-Ривер. И тут меня осеняет. Вот что мне нужно! Мне нужно двигаться, выбираться из дома, причем нужно это не только мне, но и Эшу. Нам обоим.

Я смотрю на время. Восемь утра. Около девяти я покормлю Эша и, как обычно, уложу его спать еще на час. Он плохо спит ночью, зато любит прикорнуть в течение дня. Часа более чем достаточно.

Когда он начинает засыпать, я выуживаю легинсы со дна одного из ящиков комода, нашариваю спортивный бюстгальтер у задней стенки другого, а футболку и толстовку на молнии – в корзине для грязного белья. Торопливо натягиваю легинсы, хотя они стали маловаты в талии из-за выпирающего живота, и втискиваю свои асимметричные груди в спортивный бюстгальтер.

Смотрю на свое отражение в зеркале ванной. Да уж, этот наряд не