Оля с мамой переглядываются так, будто от меня в этой семье что-то скрывают.

Я ахаю.

— Ты правда беременна!

— Ага, — нехотя признается Оля.

— Какой месяц?

— Четвертый.

— Что?!

Я ожидала услышать, ну там, первый или второй, но четвертый?

— И вы все это время молчали?! — Я в полном изумлении смотрю то на маму, то на Олин живот, не понимая, чего во мне сейчас больше — радости от новости, что у меня будет второй племянник, или возмущения, что мне так долго ничего не рассказывали. — Мам, ты ведь все знала!

Мама делает вид, что слишком увлечена разогревом сырников.

— Все знали, кроме меня!

— Вик, так Славик решил. — Оля садится за кухонный стол, обмахивается полотенцем.

— Что решил Славик? — Мой брат-гигант втискивается в тесное пространство кухни.

— Вы больше трех месяцев скрывали от меня, что ждете ребенка! — возмущаюсь я.

Брат примирительно улыбается.

— Витек, ну прости, нужно было перестраховаться.

— Перестраховаться? От чего? — бурчу я, садясь на стул. Раздается глухой «хрясь!», тут же еще один — и я оказываюсь на полу.

— От этого. — Брат кивает на мой стул, ножки которого решили сломаться в самый неподходящий момент.

— Когда мы пойдем в цирк? — В кухню заглядывает дедушка. Он уже много лет несколько не в себе. Наполовину — в реальном мире, а наполовину — в каком-то своем. И часто я думаю, что не прочь бы пожить в дедушкином мире. Там хотя бы есть цирк.

— У нас тут свое представление, — отвечает брат, помогая мне подняться. — С грустными клоунами.

Я наступаю брату на ногу, он ойкает.

— Мое невезение, между прочим, распространяется только на меня одну. — Скрежещу зубами, потирая ушибленный затылок, и переключаюсь на мысль о том, что скоро у меня появится второй племянник.

Я обожаю быть тетей. С Костиком можно здорово подурачиться, а когда надоест, достаточно просто вернуть его родителям. Эти мысли сменяются другими: когда дети подрастут, у меня, вероятно, заберут гардеробную, и мне придется спать в коридоре…

— Не только на тебя одну, — качает головой брат. — Стиральная машина нужна была всем.

Дома меня не подпускают ни к какой технике. Стоит мне до чего-нибудь дотронуться — оно обязательно ломается. Это уже случилось и с утюгом, и с блендером, и с пылесосом, и вот, в последний раз, — со стиральной машиной. На этом родные поставили точку и объявили, чтобы я ни к чему не прикасалась. На самом деле это довольно удобно: теперь за меня и стирают, и гладят, и пылесосят. Хоть какой-то плюс от моего хронического невезения!

— Давайте завтракать. — Мама расставляет тарелки на столе. — Папа, садись.

— Мне нужно по делам! — важно заявляет дедушка и хватается за дверную ручку санузла.

— Нет! Только не до завтрака! — хором кричат все, но дедушка уже исчезает за дверью. И тут я понимаю, что пропустила свое окошко.

Не помню, был ли какой-то конкретный момент, с которого я стала невезучей. Мне кажется, невезение было со мной всегда.

Взять, например, школу. С учебой мне никогда не везло: учителя постоянно вызывали меня к доске, когда я не была готова, на экзаменах мне доставались самые плохие билеты. А однажды на лабораторной по химии из-за меня трое человек попали в больницу с отравлением: мы проводили опыт с сухим льдом, в результате которого выделялся углекислый газ, и я перестаралась.

Школу я кое-как окончила на тройки и ни в какой университет, естественно, не поступила. Но я и не особо стремилась — знала, что ничего не выйдет и никуда меня не возьмут. Поэтому я пошла работать официанткой в забегаловку «Гнутые вилки». Мне кажется, название кто-то предложил по приколу, а владельцу оно отчего-то показалось креативным. Название и вправду подходит заведению как нельзя лучше, но не думаю, что идет ему на пользу. Сейчас мне двадцать, я все еще тружусь в «Гнутых вилках» — и уже один этот факт ставит на мне клеймо невезучей.

Новые зарядки и наушники у меня сгорают через три дня, мебель подо мной ломается, птицы постоянно гадят на голову, в магазине я встаю в самую медленную очередь, одежда расходится по швам в самый неподходящий момент, а когда я выхожу из дома, всегда начинается дождь — как будто надо мною постоянно висит личная грозовая туча. Я часто становлюсь жертвой мошенников и карманников: в интернете меня постоянно взламывают, с карты крадут деньги, на улице вечно что-нибудь выхватывают прямо из рук. Как-то у меня выдернули ананас и полку для ванной. А самое эпичное случилось, когда вор спер у меня мусорный пакет, доверху забитый использованными подгузниками Костика. Домашние потом долго надо мной смеялись, называли моего вора самым неудачливым вором в мире и шутили, что мы с ним могли бы стать отличной парой. Но мне было не смешно, ведь это моя жизнь.

У черного кота, которого я взяла из приюта, вылез целый ворох проблем, начиная от гиперестезии (бедолага до крови грызет себе хвост, вырывает клоки шерсти с попы, и вообще он тот еще садомазохист) и заканчивая тем, что кот совершенно не может определять расстояния и все время промахивается. Хочет выйти из комнаты — врезается в дверной косяк. Собирается прыгнуть с дивана на подоконник — приземляется посередине. И так как питомец может посоревноваться со мной за титул самого невезучего, то посередине обязательно оказывается то, на что приземлиться он хотел бы меньше всего: например, мамин игольчатый массажный коврик.

Собственно говоря, так я и выбирала кота — по неудачливости. Остальные кошки в приюте спали, что-то грызли или играли, а бедняга Лаки, застряв головой в прутьях клетки, истошно орал. Когда я увидела эту несчастную морду, то поняла: это судьба.

Перед выходом из дома я собираю вещи, без которых не рискую появляться на улице: запасная одежда, огромная аптечка, второй телефон, карта, заламинированная распечатка всех важных телефонных номеров, несколько банкнот и паспорт (в непромокаемом чехле), отпугиватель собак, сигнальная ракета, перочинный нож, веревка, зонт, дождевик, водонепроницаемые чехлы на обувь, антисептик и многое-многое другое. Из самого необычного, пожалуй, — шлем и портативный женский писсуар. Я довольно часто застреваю в лифте, а на голову мне почти каждый день что-то падает. Как-то на меня приземлился кусок пиццы. И судя по тому, что удар вышел очень болезненным, пиццу выкинули этажа с пятого, не ниже. Спасибо уже за то, что это было не пианино. Но с тех пор я прохожу под балконами со шлемом на голове.

Шлем у меня красивый, кожаный, для верховой езды. Если сильно не приглядываться, его можно