Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 94

Просто слегка.

Немного милостиво.

Не понимаешь:

– Ты наверняка не в восторге от прозвища, которое тебе придумали, но, честно говоря, оно тебе чертовски подходит.

Они не придумали.

– Они не придумали.

Просто почувствовали.

– Просто почувствовали.

У людей есть дар интуиции. Они не знают, откуда и как им пользоваться.

Но он у них есть. Шепчет и внушает истину. Выбор каждого – принять ее серьезно или высмеять.

– Значит, эльф? Прям… – вынимаешь руку и вращаешь кистью, на мгновение отводя взгляд: думаешь, как сострить, – по рождению?

Хорошо. Чем быстрее уйдешь, тем лучше.

– А как еще можно стать эльфом?

– Я в курсе, что укусы тут не помогут, но мало ли. Тебе же лучше знать.

Молчу и жду.

Прочти по лицу, что я не шучу. Пусть тебя это спугнет или рассмешит. Пусть заставит уйти.

– Откуда у тебя способность знать будущее? Не помню, чтобы эльфы такое умели.

Не помню, чтобы мы с тобой так долго говорили.

– И много ты знаешь эльфов?

Опять улыбаешься. Иначе.

– Справедливо. – Легким движением вверх. Добродушие. – Расскажешь о них?

– Выбери карту. – Прекращаю тасовать, раскрываю веером в ладонях.

– Не хочу.

– Причина?

– Мне не нравится, что карты могут знать все лучше меня или за меня. Неприятно думать, что мной манипулируют.

– Любишь «Матрицу».

Легкий кивок – подтверждение.

Тогда все ясно.

Я убираю карты. Возможно, ты видел, как часто они оказываются у меня в руках, и знаешь, что обе стороны в рубашках.

– Выходит, ты все равно бессмертен? – Смотришь пристально и никуда больше. – Не будешь стареть?

– Буду.

– Тогда ты необычный эльф.

Вовсе нет.

– Я обычный. Просто про́клятый.

– За что и кем?

Коротко мотаю головой: все не так.

Исправляю:

– За кого и чем.

Ты молчишь в ответ несколько морозных секунд, пока ветер теребит пряди, разбрасывая по макушке.

Природа даровала тебе волосы прямые и черные, как у всех на условной родине. Но ты рожден в штатах и упрямо противишься однообразию. Немного по-детски и слегка самодовольно, но человеку иногда не хватает всей жизни, чтобы перестать печься о своем облике в глазах остальных.

У меня точно ушла не одна.

А сколько прожил ты, я не знаю.

В этом времени пряди у тебя волнами, и такой же эффект – будто мокрые, как после душа. Это не свое, это гель на ночь, всегда разный, какой попадется. Пальцами в волосы, пару движений – «и на утро морской рай для серфингиста».

Я умею подслушивать.

– У тебя есть кто-нибудь?

Скупая мимика не предает меня, но я почти на рефлексах щурюсь.

Что?

Ты покорно принимаешь мое молчание. Тебя не смущает, ты не смущаешься:

– Я имею в виду кто-то, кто касается тебя. Просто так. Не спрашивая разрешения. Кто-то, кому ты даешься. Кому позволяешь себя раздевать? Греть?

Смотришь прямо в глаза, выглядишь спокойно, серьезно. Но непонятно.

По твоему голосу и виду я не могу разобрать.

– Ты хочешь меня? – Пора разгадывать головоломку. – В этом причина?

– Причина чего?

– Того, почему ты всегда приходишь и следишь за мной.

Сбиваю твой взгляд. Наконец-то.

На несколько секунд. Падает вниз к космическим лужам.

– Ты давно знаешь об этом?

– Очень давно.

Киваешь. Видимо, самому себе.

А потом взглядом по моим коленям, вверх по мятой ткани плаща, мажешь по шее и находишь зрачки даже в тени козырька кепки.

Иглы колются под солнечным сплетением, но я научен игнорировать.

– Я прихожу не следить. – Слегка голову склоняешь в сторону, словно слишком велика масса.

– Зачем же?

– Я прихожу, чтобы побыть с тобой наедине. – Где-то вдалеке шипит резина, как при резком торможении. Кто-то лихачит на полупустых дорогах. А я не могу унять иголки. Держу лицо, но разве это считается, когда… – Ты нравишься мне, – когда вот… так. – Ты безумно мне нравишься.

Опыт должен помогать. Должен делать сдержаннее:

– «Безумно» – отличное слово. Оно должно объяснять, почему ты преследуешь меня больше года?

– Подойти нелегко.

– Почему?

– Потому что я обычный. – Короткая пауза на твоих губах сразу нагревает воздух. – Таким не достаются эльфы. Это же не Дисней.

– Эльфы никому не достаются.

– Даже другим эльфам?

– Никому.

В кармане колода карт шуршит под пальцами. Перебирается. Успокаивает, словно четки.

– Иными словами, у тебя нет того, кому ты позволяешь себя раздевать?

Скупость мимики позволяет машинально приподнять брови.

Вот и дошли. Вот и ответы.

– У меня точно нет кого-то настолько похотливого.

– Несдержанная похоть – это когда одежду рвешь или не заботишься о том, чтобы ее снять. – У тебя поразительно простой тон. – Просто берешь и… трахаешь. А раздевать – это совсем не о сексе, это о доверии и отдаче.

– Значит, хочешь меня раздеть?

Что мне еще остается, кроме уточнений?

– Хочу, чтобы ты мне доверял и давался.

– И дальше что?

Что мне остается, кроме уточнений!

– А дальше будем стареть, само собой. Как положено.

Пытаюсь отвлечься на колючие проволоки гирлянд. И карликовые галактики на влажном асфальте.

– Ты долго придумывал все это?

Усмехаешься. И взгляд чуть вверх – к первому президенту. Чтобы помнить, что мы здесь не одни.

– Самое интересное, – плавно спускаешься ко мне обратно, – я не сказал ни слова из того, что придумывал для первого разговора с тобой.

– Какие там были варианты?

– Слепая надежда и фраза на случай, если ты строго по девушкам.

– И как она звучит?

– Очень глупо. «Ты не мог бы попробовать сделать для меня исключение?» – И поджимаешь губы, предотвращая улыбку. А глаза смеются. Над самим собой. И теперь вижу, что волнуются. – Еще я был готов предложить переодеваться в девчонку, когда мы будем наедине. Но это когда совсем отчаивался.

– И часто ты отчаивался?

– Всегда.

Я в галактическом болоте по щиколотки с тех самых пор, как ты начал сниться мне под сотнями лиц и полов, играя в прятки и придумывая мне испытания.

Я узнаю́ тебя в каждом сне. И, когда касаюсь плеча, догоняя, только тогда с тебя стекает краска, густой массой с лица, плеч и к ногам, стирает костюмированность, являет тебя самого. С немного крупным носом, глазами самой ожидаемой формы, волевой линией подбородка и антонимичными губами: слишком тонкой верхней, достаточно широкой нижней. С густотой черных волн и спрятанных бровей, широкими плечами, нелепой улыбкой и самым неприятным смехом из тех, которые мне доводилось слышать.

– У меня есть тот, кому я доверяю и даюсь.

Мой золотой парашют раскрывается вовремя. Но я все равно разбиваюсь о выражение твоего лица.

Ты смотришь, припечатывая. Дергаются брови, сводятся к

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 94