– Йожеф! Я отвлекаю тебя от неважного дела. И вообще не дела, а безделья. Удели минутку, – настаивал Бетлен. Ему нужно срочно узнать.

– О чём речь?

– Твой отец работает в посольстве…

– Да.

– Не перебивай! Ты мог бы спросить у него вот что. Можно ли найти человека, скорее всего уже умершего, не зная его конкретного адреса проживания?

– На этот вопрос я тебе сразу дам ответ. Нет.

– Почему?

– Имя, фамилия этого человека известны?

– Нет. То есть фамилия, которая была 56 лет назад, известна. Но ведь она могла поменяться? Поэтому я не уверен в точности.

– Если бы тебе было что-то известно о родственниках этого человека, имелись бы какие-то подробности, а так, Крис, это нереально. Тебе очень важно было бы отыскать этого неизвестного человека?

– Очень важно. Ладно, извини, что прервал твой отдых. Спасибо. Пока.

– Созвонимся ещё.

«Да, искать надо не человека, его нет в живых, в этом-то я абсолютно убеждён. Искать надо сам предмет, ценнее которого нет в настоящую минуту. Как? Постоянно думать, погружаясь глубже в этот вопрос, а потом придти к какому-то решению. Но я итак постоянно думаю об этом. И ничего не приходит на ум. Как найти? Как выполнить просьбу? Я очень хочу это сделать. Только не знаю, с чего конкретно начать, с чего правильнее всего начать. И посоветоваться не с кем. Рассказать нельзя. Ведь дедушка просил молчать. Конечно, он не говорил о том, что я должен хранить всю информацию в секрете. Но я и сам уверен в том, что сообщать можно лишь надёжному человеку, которому веришь, которому можешь или сможешь верить всегда. Да, скоро 20 февраля. У деда юбилей, до которого он не дожил чуть-чуть. Я должен сделать ему этот подарок. Я же обещал», – рассуждал Кристиан, глядя в окно и рассматривая в ней ночь, а может быть, что-то ещё. На мгновение он задумался, прислушался и обнаружил лишь тишину. Родители уже спали. Бетлен покинул дом и отправился вверх, никуда не сворачивая по улице Керестури. Молодой человек не спешил. Наоборот. Он так отчаянно стремился остановить время, что практически то и дело прекращал движение и оглядывался по сторонам, словно это каким-то чудеснейшим образом могло задержать утекающие минутки, как капельки воды в раковине. Всё равно исчезнут. Быстро. Единственное, что остаётся – воспоминание о том, что было. Почему всё прошло? Сложно осознавать. Приходится это делать, поскольку другого варианта нет. Без осознания невозможно вообще ничего делать, и уж тем более выполнять чью-то просьбу. Или же чьё-то пожелание, на которое нельзя не обратить внимание. Вдруг это прозвучала мольба человека? Мольба от безысходности. В этом случае всё гораздо сложнее. Он знает, удивительно тонко знает, что надо делать. Однако взяться и сотворить план, да ещё начать следовать своим флешечкам-мыслям, кажется ему невероятным предприятием. А кроется страх в одном слове. Оно нетрудное, и по произношению, и по написанию. Ответственность. Дело-то в ответственности. Отсюда и трепет. Решение принимать самому. Влиять на других людей, слушаться других людей тоже приходится в одиночестве. Ты отвечаешь сам за себя. Это не больно. Это не так уж страшно, как некоторые расписывают. Но этого так не хочется. Нет желания предпринимать какие-то меры по достижению цели самому. То есть не совсем так. Желание достичь имеется. Однако как приступить, чтобы приблизиться к желаемому? Окутывает лёгкая боязнь при совершении первого шага, важного поступка. Ведь этот первый шаг, этот важный поступок в корне изменит и того, кто его делает и того, кто очутится рядом.

Кристиан медленно подошёл к дверям, на которых висела табличка «Маленькая тайна». Постоял возле музея-магазина минуты три и быстро-быстро направился в сторону дома. Он не знал, зачем сюда явился. Уже поздно. Бетлен до сих пор не сумел определить, к какой же категории людей он всё-таки относится. Несколько лет назад дедушка Петер сообщил ему свою теорию. Оказывается, он делил человеческих существ на два вида нормальных. Те, кто ведут классический образ жизни, то есть в одни и те же часы спят, встают, едят, работают, гуляют и те, кто делает то же самое, но в иное время. В настоящую минуту Кристиан вспомнил эту историю и подумал: «А ведь, правда, я не знаю, к кому себя причислить. Сейчас одни нормальные люди спят, а другие, подобно Йожефу, развлекаются в клубах, ведут ночную жизнь, весёлую, беззаботную. Я же постоянно чем-то занят. Это важно, это нужно мне теперь. Это продолжается давно. Какая-то странная у меня молодость. И даже любимой спутницы нет. Наверное, надо переходить либо в первую, либо во вторую группу по дедушкиной философии. Пора спать».

Глава 15. Рассказ из прошлого

(жизнь – это улица, на каждом повороте которой подстерегает что-то неожиданное)

Каролина читала «Последнего магната», когда пришла тётя Клава, её квартирная хозяйка. Каждый месяц, 12 числа Клавдия Николаевна приходила к своей квартирантке за деньгами. Обычно в одно и то же время. В семь вечера. Привычка, которой не любила изменять. Прежде, чем придти, тётя Клава обязательно звонила. Считала, что всегда нужно предупреждать. А то вдруг можно нарушить планы. Тактичная женщина любила порядок и спокойствие, и считала наглость, повышенный тон, качание прав и тому подобное чем-то ужасно неприличным. Если она наблюдала какие-то сцены с выяснением отношений, наблюдала случайно, разумеется, то её сердце надрывалось от боли. Она мечтала, чтобы люди любили друг друга. Ведь потом можно потерять этого человека, а вспомнить его добрый взгляд, нежную улыбку, ласковое прикасание не доведётся. Потому что не останется воспоминаний из-за вечных придирок и скандалов.

– Добрый вечер, Каролина! Ждала? – спросила тётя Клава, переступая порог.

– Здравствуйте! Конечно, ждала. Вы же звонили, – ответила Чаркина.

Они прошли в кухню. Оплата за квартиру осуществлялась именно здесь, среди посуды под тиканье настенных часов в виде солнца. Эти часы встревали в память мгновенно, стоило их увидеть. Каролина сразу обратила на них внимание, когда в первый раз пришла смотреть квартиру. Ярко-оранжевое пятно очень мило выделялось на голубых обоях, невольно принуждая глядеть на творение и о чём-то своём мечтать. Может быть, именно солнечные часы и послужили тому факту, что Чаркина захотела жить в данном месте.

После того, как Каролина заплатила за квартиру и расписалась в тетради, которую для деликатного дела завела тётя Клава, состоялся разговор по теме, крайне интересующей журналистку. Теме, имеющей просто огромное