стараются заявить о своем существовании и выманить меня на улицу. Да, погода хорошая, но я не чувствую особого расположения идти с вами; оставьте-ка меня… Веселые зефиры, шалуны-мальчишки, ведь вы отлично умеете гулять и шалить одни с молоденькими девушками. Да, да, я знаю, что никто не сумеет так соблазнительно обнять молодую девушку… Сначала она пытается как-нибудь увернуться от ваших ласк… Не тут-то было! Она в плену и не может высвободиться… Да теперь ей, впрочем, и не особенно хочется этого: вы так мягко и свежо обвиваете ее, не горячите, а нежите… Ступайте, ступайте своей дорогой, а меня оставьте в покое… А! Вам это не по сердцу? Вы не о себе хлопочете?.. Ну что с вами делать, так и быть, пойду, но только с двумя условиями — слушайте и намотайте себе на ус! Во-первых: на Новой Королевской улице живет молодая девушка, которая отличается чудной красотой и несказанной дерзостью: она не только не любит меня, но — что еще непозволительнее — любит другого. Дело дошло до того, что она гуляет с ним под руку. Я знаю, что и сегодня в час дня он придет за нею. Дайте же мне слово, что самые резвые и неугомонные из вашей братии притаятся где-нибудь за углом, пока они не выйдут из ворот; едва же они завернут за угол по Большой Королевской улице, отряд этот внезапно вырвется из своей засады и самым вежливым образом снимет шляпу с его головы! Затем вы осторожно покатите эту шляпу по панели, держа ее на расстоянии какой-нибудь сажени от него — ни в каком случае не быстрее, а то он, пожалуй, догадается вернуться домой — вам нужно только подразнивать его, потихоньку катя шляпу вперед так, чтобы он ежеминутно был готов схватить ее и потому не считал даже нужным выпускать руки возлюбленной. Таким образом вы поведете его по Большой Королевской улице, вдоль земляного вала к Северным воротам и на площадь Высокого моста. Сколько же это приблизительно займет времени? Около получаса? Хорошо, ровно в половине второго я покажусь с Восточной улицы — парочка будет в это время как раз на середине площади — и вы произведете самое ожесточенное нападение: сорвете шляпу и с ее головы, разметаете ее локоны, унесете ее вуаль… И в довершение всей этой кутерьмы его шляпа торжественно взовьется на воздух… выше… выше… а ее вуаль бешено закрутится в пыльном вихре… Не я один, вся почтенная публика разразится громким хохотом, собаки залают, а полицейские возьмутся за свистки!.. Вы направите ее шляпу прямо ко мне, и я буду иметь счастье вручить ее ей. Все это было «во-первых», теперь «во-вторых»: отряд, следующий за мной, повинуется каждому моему движению. Он должен держаться в границах строгого приличия — сохрани Боже оскорбить хотя бы одну хорошенькую девушку, позволить себе омрачить ее детски-веселое ясное настроение, спугнуть с ее уст светлую улыбку, погасить шаловливый огонек в глазах и заставить ее сердечко забиться от страха! Ослушники будут преданы проклятию! Итак, в погоню за радостью, весельем, юностью и красотой! Покажите мне то, что я так люблю и что никогда не надоедает мне: хорошеньких девушек, удвойте их красоту своей шаловливой резвостью, тормошите их так, чтобы они все расцвели смехом и весельем! Место — широкая улица, время, как вам известно, — лишь до половины второго.
Вот идет молоденькая девушка, разодетая с ног до головы… Да ведь сегодня воскресенье!.. Ну, за дело: освежите ее немножко, повейте тихой прохладой на ее лицо, ласкайте его своими невинными поцелуями… Ага! Я уже вижу, как нежный румянец разливается по щечкам, губки заалели еще ярче, грудь волнуется… Что, дитя мое? Не правда ли, какое невыразимое наслаждение — вдыхать этот свежий, ласкающий ветерок? Маленький, белоснежный воротничок колышется, как листочек… она дышит полной грудью. Движение ножек замедляется, она как будто даже перестает двигать ими: свежее дуновение ветра несет ее на своих крыльях, как легкое облачко, как мечту… Теперь сильнее, сильнее!.. Вот она собирается с силами: руки прижимаются к груди, придерживая накидку, чтобы какой-нибудь нескромный шалунишка-зефир не подкрался слишком близко и не проскользнул под легкий тюль корсажа… Румянец разгорается ярче, щечки становятся как-то полнее, глаза прозрачнее, поступь тверже и решительнее. Вообще борьба, вызывая наружу сокровенные силы души, возвышает и красоту всего человека. Все молодые девушки должны были влюбиться в зефиры: ведь ни один мужчина не сумеет подобно им, вселяя страх, увеличить красоту… Стан ее слегка сгибается вперед, головка наклоняется, и взор упирается в носок башмачка… Стой! Стой! Довольно! Это уж чересчур!.. Платье ее раздулось, фигура расширилась и потеряла свои изящные очертания… Освежите ее немножко… Что, моя прелесть, славно ведь вновь почувствовать эту освежающую дрожь? Какое-то радостное сознание жизни разливается по всему существу… Так и хочется раскрыть горячие объятия… Она поворачивается боком… Теперь сильный порыв, чтобы я мог угадать красоту форм! Еще, еще! Надо, чтоб складки платья облегали ее плотнее. Нет, это слишком! Поза становится неграциозной, ножки путаются. Она опять повернулась прямо. На приступ теперь! Посмотрим, как-то она справится… Довольно! Локоны ее выбились из-под шляпы… Смотрите, не слишком вольничать!
…А вот идет интересное трио:
Одна уж страстно влюблена,
Другая спит и видит то же.
Да, правда, не бог весть как интересно идти под руку с левой стороны своего будущего зятя. Для девушки это то же, что для мужчины быть сверхштатным чиновником в палате. Но сверхштатный чиновник все-таки имеет в виду производство; он принимает также участие в делах и даже бывает очень полезен в некоторых экстраординарных случаях. На долю свояченицы, конечно, не выпадает право такого участия в делах семейной палаты, но зато ее производство совершается мгновенно, когда она получает новый чин — невесты. Дуйте же на них сильнее!.. Имея твердую опору, нетрудно оказать сопротивление. Центр стремится вперед неудержимым и энергичным напором, «крылья» же не могут угнаться за ним. Он держится так твердо и непоколебимо, что ветер не в состоянии сбить его с позиции, он слишком тяжел для этого… Да, так тяжел, что даже «крылья» не могут поднять его с земли! Он продолжает себе лезть напролом, желая доказать свою устойчивую тяжесть, но зато тем больше страдают крылья… Прелестные барышни, позвольте мне снабдить вас добрым советом: оставьте вашего будущего мужа и зятя и попытайтесь идти одни — вы увидите, что это гораздо веселее и забавнее… Ну, теперь немного тише!.. Ай, ай,
