Вот тут и произошло то самое сражение, которое привело к разгрому легиона. Да и переоценили себя римляне, взяв всего шесть когорт, чего тратиться на варваров. Но и три тысячи против деревни, это слишком много. Хоть и пополнили армию деревни те, кто бежал от римлян, но даже пара сотен мужчин против трёх тысяч, это выглядит неубедительно.

Первая линия убрала всего пару сотен римских воинов, пока те научились преодолевать препятствие. Маловато убитых, но и раненые уже не воины, вторая линия тоже лишила Рим пары сотен бойцов. И всё же пять когорт добралось до самой деревни. Вот тут в дело вступили дротики. Выпущенные залпом, они нанесли серьёзный урон врагу. А залпы повторялись не раз и до рва добралось не больше трёх когорт. Сзади ковыляли те, кто с трудом мог передвигаться, и тут полетели брёвна с ручками.

Кинувшись в атаку, римляне собрались у рва, но тут в битву вступили камни, которые люди метали с помощью качелей. Строй римлян рассыпался, и тут особо нетерпеливые начали прыгать с качелей в битву. Это было плохо, но желание отомстить пересилило здравый смысл. Впрочем, в рукопашной здравый смысл только вредит, тут всё решает ловкость, ярость и удача. А морально римляне давно не чувствовали себя комфортно.

Вскоре все боеспособные мужчины ввязались в битву, и исход её был предрешён. Центуриона сбил с коня вождь, чем потом гордился несказанно. Антона чествовали, но сначала отловили все римлян до которых смогли дотянуться. Он потребовал. Чтобы их не казнили, пригодятся в качестве рабочей силы. Тем более, что достаточно мужчин погибло в рукопашной, а эти пригодятся в хозяйстве.

Вот так и получилась деревня отчасти германская, отчасти славянская, а отчасти и римская. Антон так и прожил тут до старости, обзаведясь женой и детьми. А потом он стал вождём, когда умер прежний. Вот тут мужчины ворчали почти постоянно, поскольку он начал строить небольшую крепость, настоящую, каменную. Зато потом она отразила не только римлян, но и сослужила службу во времена варварских королевств, а потом стала настоящим городом, только это уже история, которой Антон не увидел, а его потомки даже стали дворянами и долго правили в этом городе.

Глава 37. Брат Ираклий

Разбойники поджидали людей, отправившихся в паломническое путешествие к святым местам. Они шли к порту, откуда отплывали корабли к Святой Земле.

— А деньги у них есть? — новенький в шайке первый раз участвует в таком нападении.

— Ты думаешь, они даром путешествуют? В дороге надо есть и пить, да и на корабль даром никого не пустят. Это обратно они пойдут почти нищими, а пока кошельки ещё достаточно полны звонкой монетой.

Главарь разбойничьей шайки давно занимается этим промыслом. Место выбрано удачное, тут главное, чтобы с людьми не оказалось рыцарей, но шпион доложил, что идут одни, да ещё с ними какой-то монах. Убивать монаха не хотелось, но вот их лучник готов застрелить родную мать, если это принесёт много денег.

Вскоре показалась и процессия паломников, сулившая хороший доход. Полтора десятка кошельков совсем не лишние в трудной жизни разбойника. Можно наконец-то хорошенько поесть и выпить, возможно, купить на зиму тёплый плащ или даже меховой жилет. Надоело спать в лесу и прятаться от непогоды под деревьями.

— Всем приготовиться, — тихо сказал главарь, но разбойники передали по цепочке приказ.

Впереди шагал монах с посохом. Длинная чёрная сутана, крест на посохе, только на голове странная коническая шляпа. Мало ли, в дорогу можно взять что угодно. Паломников никто не трогает чтобы не прогневить бога, но только не разбойники. Лучник прицелился в монаха и спустил тетиву. Стрела полетела, но монах наклонил голову и, скользнув по шляпе, она улетела в сторону.

— Ах ты…! — вспыхнул лучник и вложил вторую стрелу.

Но монах просто поймал её рукой и отбросил в сторону. Теперь он приготовился к сражению, а это никак не входило в планы разбойников. Они выскочили с диким свистом и кинулись на паломников.

— Станьте за мной! — скомандовал монах, потянув крест с посоха.

Это оказались ножны для острого лезвия, а в руках у него оказалось короткое копьё. Дальнейшее плохо уложилось в головах тех разбойников, кому повезло уцелеть. Монах вертелся как чёрт, поражая одного за другим. Его копьё не знало промаха, а нанести ему рану не удалось никому. Положив так половину шайки, он обратил остальных в бегство, но преследовать не стал. Собрав у убитых оружие и почти пустые кошельки, он тщательно вытер лезвие и сверху надел ножны в виде креста.

— Берите всё, что вам нужно, а потом помолимся о спасении их душ, — Сообщил он паломникам.

Те принялись обыскивать убитых, иногда забирая еду, мелочь в поясах, если не было кошельков, а некоторые и обувь сняли. Их уложили рядом, и монах затянул заупокойную. Паломники хором повторяли, уже не удивляясь некоторым отклонениям от привычного текста. Монах пристал к их компании на постоялом дворе, назвавшись странствующим монахом из далёкой страны на востоке.

— Стоит ли нам похоронить их по христианскому обычаю? — Спросил седой старик, явно совершавший паломничество перед смертью.

— Как пожелаете, но нападать на меня равносильно самоубийству.

Монах отошёл в сторону, предоставив людям самим решать. Всё-таки хотелось похоронить этих людей, но у них даже мотыги нет, не копать же могилы руками.

— Нам нечем рыть могилы, это большой грех? — как их волнуют грехи, на самом деле весь грех лежит на разбойниках.

— Заплатим крестьянам, чтобы они похоронили, недалеко есть деревня, — ответил монах.

Он не первый раз ходит этой дорогой и ждал встречи с разбойниками. А началось это тогда, когда молодой парень, едва окончивший мединститут, попал в густой туман. Стало темно, как в сумерках, а в тумане скрипело и стонало что-то невероятное. Когда туман рассеялся, он оказался в каком-то странном лесу, таких нет в Подмосковье.

Он пошёл, куда глаза глядят, надо выйти к людям. Едва поднявшись на бугор, он застал сражение. Монах отбивался от нападавших на него разбойников. Поединок явно нечестный, пятеро на одного. Впрочем, монах оказался довольно бойким, лупил своим посохом по рукам и ногам, да