Больше Джо не мог вынести.

— Это я ухожу, Келли. До свидания. Если когда‑нибудь мне понадобится свидетель, чтобы свидетельствовать об этом случае, я знаю, где тебя найти.

И он исчез в ночи, шатаясь словно пьяный. Келли смотрела ему вслед. Питер мягко положил на плечо ей свою руку и спросил:

— Ты дрожишь? Это всего–навсего недоразумение, дорогая. Я поцарапал ему плечо, но этого нельзя было избежать.

— Нельзя? — словно во сне спросила Келли.

— Джо Перкинс — настоящий шакал.

— Джо не животное, а человек!

— Да, дорогая, он — человек, и не будем больше о нем.

— Не будем, — машинально повторила Келли, и Питер увлек ее внутрь яхты.

ГЛАВА 10

Сантана вела машину медленно. Сказывалась американская привычка, а кроме того, она буквально разомлела от жары: маленькая тесная машина европейской модели, взятая напрокат, оказалась настоящей душегубкой. Город ей сразу не понравился. Ей, выросшей в небольшом спокойном городе на берегу моря, этот гигантский спрут Мехико показался сущим адом. На такси она доехала до проката автомобилей, который посоветовал ей агент в Лос–Анджелесе и взяла там «ренаулт» — французскую автомашину, призвав на помощь несколько испанских слов, которые она запомнила от матери. Для того, чтобы выехать из мегаполиса, Сантане потребовалось больше двух часов, и при этом ей все время казалось, что она ошиблась дорогой и уже не один раз проезжает по одному и тому же месту. И лишь выехав за город, она успокоилась и наконец опустила стекла автомашины. Кондиционер работал не очень хорошо, но теперь, когда дорога освободилась от нагромождавших ее автомобилей, ей как будто легче стало дышать и она уже могла оглядывать высокогорный пейзаж. Пейзаж этот казался ей таким же необычным, как поверхность Луны, но по каким‑то признакам она поняла, что дорога, пролегающая через ад, постепенно и медленно спускается к морю.

В Акапулько она приехала раньше намеченного, и это ее очень обрадовало: по крайней мере будет время все обдумать. Проблемы с гостиницей не было, и это тоже ей поправилось. Позвонив в клинику, где она родила пять лет назад, Сантана узнала о том, что доктор Рамирес все еще главный врач этой клиники с таким Красивым названием «Четыре солнца». Доктор Рамирес — маленького роста человек с острой бородкой и блестящими глазами — был ее единственной надеждой. Он наверняка многое знал и помнил.

Желание найти своего ребенка охватывало Сантану все сильней и сильней. Кроме того, она искала свои корни, корни своего сына, и эта страна была страной их предков. Уже сейчас она ощущала себя янки в меньшей степени, чем этот бледнолицый дьявол Мейсон. Сантана улыбнулась своим мыслям. После истории с револьвером он постоянно держал ее в поле зрения. Мейсон настолько ей надоел, приставая и спрашивая, когда же она пригласит его на интимный ужин, что в конце концов она действительно его пригласила. На ужин она приготовила сверхострое блюдо, которое называлось «Чили кон кидре». А ровно в полночь она выпроводила Мейсона, хотя он очень хотел остаться, но она сослалась па то, что ей надо ехать в Лос–Анджелес — рано утром у нее самолет. Интересно, переварил ли Мейсон к настоящему времени этот «Чили кон кидре»? Сантана посмотрела на часы. Был полдень. «Вполне вероятно, что переварил». Здесь, в Акапулько, к ней вернулась вся ее энергия. Тихий океан здесь был похож на Тихий океан, а сам городишко напоминал Санта–Барбару; конечно, без роскоши последней. В гостинице, она окунулась в бассейне и, почувствовав приятную свежесть, вышла в город. Она не заметила, как ноги сами привели ее к клинике «Четыре солнца».

Клиника мало чем отличалась от других лечебных заведений. Зато вход был ей очень знаком. Она снова собрала в голове свой жалкий запас испанских слов и смело подошла к женщине, которая сидела в приемном покос и слушала радио.

— Сеньорита!

— Да.

— Я хотела бы видеть доктора Рамиреса. Я приехала из Калифорнии по очень важному делу.

— Я поняла, что вы из Калифорнии, — на чистом английском ответила ей женщина. — Ваше имя, мадам….

— Сантана Ангрейд. Сестра посмотрела журнал.

— Сантана Ангрейд, говорите. У вас здесь кто‑нибудь находится? Вам было назначено?

— Нет, но…

— В таком случае это невозможно.

— Хорошо, я приду завтра. Пожалуйста, запишите меня на завтра, на любое время, когда возможно.

— Завтра? Я боюсь, что завтра тоже будет невозможно.

Сантана начала подозревать, что телефон между Санта–Барбарой и Акапулько на сей раз сработал против нее. Ей не оставалось ничего другого, как продолжать настаивать па своем.

— Когда же в таком случае?

Лицо медсестры принимало все более и более официальный вид. Она даже выключила радио.

— Я боюсь, что это случится не скоро.

«Если она мне еще раз скажет: «Я боюсь», — я вцеплюсь ей в волосы», — подумала Сантана, которую начинало охватывать бешенство. Словно почувствовав ее состояние, медсестра Стала объяснять ситуацию:

— Господин доктор Рамирес уехал в Германию, он сейчас в отпуске.

— В отпуск, в Германию? А почему не в Тунпукту?

Но медсестра никогда не слышала слова «Тунпукту», впрочем, и о Германии она имела очень туманное представление. Но именно так было написано в журнале красными большими буквами, — уверяла она.

— Допустим, — сказала Сантана, — но вчера я звонила и мне сказали, что доктор Рамирес здесь, а но в какой не Германии!

— Сожалею, мадам. Вам дали неверную информацию.

Все возвращалось на круги своя, Сантана не могла уйти так. Она попыталась сделать заход с другой стороны.

— Послушайте, мадемуазель. Для меня это очень важно, это вопрос жизни или смерти, — добавила она, спрашивая себя одновременно, не слишком ли далеко она хватила. Но это было как раз то, что нужно. Медсестра выразила заинтересованность, смешанную с жалостью и любопытством. Сантана тут же не преминула воспользоваться открывшейся дверцей.

— Ну да. Если я не могу увидеть доктора Рамиреса, то наверно можно поговорить с кем‑то, кто давно работает с ним.

— Может быть, с Долорес Санчес?

— Ну да. С Долорес Санчес!

Насчет Долорес медсестре не поступило никаких распоряжений, и она решила ее позвать,

Тем более эта Сантана Ангрейд мешала ей спокойно дослушать радиопередачу. Едва Долорес вошла, Сантана сразу узнала ее. Тот же самый тип преданных служанок больших боссов; Деятельная, энергичная, умная и ни на унцию человечности.

— Что