— Будет и исполнено господин. — кивнул слуга, после чего попытался уточнить; — Но, боюсь, на нашем корабле недостаточно лекарей, чтоб помочь всем раненым. Прикажите запросить врачей с других кораблей?

— Я не ясно выразился?! — вскипел Ёринобу, злым взглядом уставившись на непонятливого слугу; — Выкиньте за борт этих бесполезных недоносков, которых смогла отделать одна единственная девчонка! А врач нужен мне!

— Но… — попыталась было возразить молодая служанка.

*Шлеп!* — мощная пощёчина опрокинула добросердечную девушку на залитый кровью пол.

— Я терпеть не могу, когда мне перечат! — рыкнул аристократ, скривившись от прострелившей спину из-за резкого движения боли; — Выполняйте приказ!

* * *

— Что это они там делают? — поинтересовался Генгецу подходя к борту корабля и откусывая от походного рисового шарика Хёроган; — Тьфу, что они сюда намешали?

— Рис, соевая и рыбная мука, и маринованные сливы. — ответил ему Ниндзя в синем плаще; — а что касается вашего первого вопроса Хозуки-сама, то, полагаю, топят раненых.

— М-да… — потёр подбородок джонин, делая какие-то выводы, и, в конце концов, кивнул; — не люблю сливы.

— И вам больше нечего сказать? — удивилась девушка из клана Юки.

— Знаешь, Химико, я на своём веку и не такого повидал.

— В нашем клане такое в порядке вещей, — вновь подал голос шиноби в синем, — Кто слаб — тот обуза, и лучше бы ему умереть.

— Всё у вас Хошигаки не как у людей, — буркнула девушка, отвернувшись, от неприятного зрелища.

— Ха! — усмехнулся тот; — скажи это вон тем… людям. — указал он на скидывающих в воду беспомощных калек солдат.

— И вы ещё спрашивали почему я решил не помогать тому ублюдку, — всплеснув руками, Генгецу пренебрежительно махнул в сторону происходящего на флагмане действа; — Видите? Он же идиот! Ну кто в здравом уме накануне высадки и последующего за ней боя будет подвергать мораль солдат таким испытаниям?!

— О! Кажется вы, наконец, по достоинству оценили семейные качества рода Усокоро, Хозуки-сама… — вклинился в разговор шиноби посторонний голос.

Говорившим оказался один из четырёх дайме-предателей, по удивительному стечению обстоятельств оказавшийся на выбранном ниндзя в качестве временного наблюдательного пункта корабле.

Это был высокий худощавый человек неопределённого возраста в чёрных лакированных самурайских доспехах. Его кожа была сероватого оттенка, а лицо выглядело хмурым и осунувшимся, что весьма органично подчёркивали тёмные круги под глазами и чёрные волосы с редкими седыми прядями. Весь его вид создавал довольно мрачное и суровое впечатление.

Но больше всего бросилось в глаза джонину то, что этот человек, в отличие от взявшего формальное лидерство среди предателей Ёринобу, явно имел боевой опыт и знал с какой стороны нужно держаться за меч.

— Позвольте представиться, — заговорил мужчина, подходя к собравшейся у борта компании шиноби; — Хиаку Курай, один из четырёх отморозков, продавших свою жопу и честь за пустые посулы вашего дайме.

— Хм, самокритично… — оценил выступление Генгецу.

— Я придерживаюсь мнения, что лучше горькая правда, чем сладкий самообман, — смотря в глаза ниндзя ответил мужчина; — не от хорошей жизни я пошёл на предательство.

— А от чего же? — полюбопытствовал Хозуки.

— Война, голод и болезни, — перечислил аристократ; — мои владения не случайно зовут страной зла, но вовсе не потому, что там по умолчанию рождаются злые люди, а потому, что голые скалы, пепел и соль, это та почва, на которой тьма в их измученных лишениями и завистью душах даёт богатый урожай. Я принёс в жертву свою честь и готов пожертвовать своей жизнью, ради того, чтобы мой народ мог покинуть то гиблое место, что вот-вот станет его могилой.

— Ты подслушал наш разговор, об истинной цели этого похода, не так ли?

— Вы не слишком то таились, раз обсуждали секретные планы рядом с матросами, — указал он вверх, туда, где бледный молодой парень, карабкался на мачту, проверяя, надёжно ли собраны паруса.

— Ясно… и что об этом думаешь? — спросил ниндзя.

Мрачный мужчина пристально посмотрел тому в глаза и ответил: — Я был с самого начала готов к подобному повороту и жалеть ни о чём не буду.

— Что ж, если уж ты согласен со своей ролью, тогда, думаю, будет разумно отобрать командование атакой у того жирного идиота и передать его тебе… как думаешь? — задумчиво протянул Хозуки и добавил; — если хорошо справишься, я, так уж и быть, замолвлю словечко за тебя и твоих людей перед Тэйсуй-доно.

* * *

Аой проснулась от того, что кто-то обтирал её тело влажной губкой, смывая приставшую к коже морскую соль, тину и особо стойкие кровавые разводы, оставшиеся даже после заплыва в холодном осеннем море. На удивление её сон не превратился в очередную смертельную битву, позволив ей немного отдохнуть и восстановить физические и душевные силы.

Последствия отравления всё ещё чувствовались, но уже гораздо слабее; казалось её организм каким-то образом смог подавить яд, и девушка небезосновательно предполагала, что тут не обошлось без вмешательства обитательницы внутреннего мира.

Открыв глаза, принцесса увидела скромный интерьер лагерной палатки и ухаживающую за ней пожилую женщину, сидящую в позе сейдза у футона, на котором она и лежала.

— Это вы, Саэко сан? Долго я спала? — прозвучал её тихий голос.

— Да юная госпожа, это я… — с тщательно скрытыми нотками волнения и самобичевания ответила служанка; — а спали вы не так уж долго; всего около часа — вы на удивление быстро восстанавливаетесь после пережитого.

— Что произошло за это время? Враги уже высадились? Какие у нас потери? — привстав на локтях начала расспрашивать женщину Аой.

— Не волнуйтесь юная госпожа, враги ещё не начали высаживаться; как сказал Арата-сан, ваш громкий побег доставил им хлопот и, кажется, у них вспыхнул какой-то внутренний конфликт. А потери у нас, к сожалению, действительно есть, но лучше вам об этом поведает Каэдэ-сан, она как раз занимается всеми связанными с этим вопросом делами.

В тот же момент, будто по заказу, в палатку заглянул чумазый лик пухлого самурая:

— О! Маленькая госпожа, как я рад, что ты наконец очнулась! — расплылся в счастливой улыбке Танака, — Саэко говорила, что вы просто устали и спите, но я, признаться, до конца не верил. Вы были такая бледная, что я боялся худшего.

— А ну выйди извращенец! — тут же вскинулась пожилая служанка, но холодная рука госпожи, опустившаяся на колено, усмирила пыл женщины.

— Успокойся Саэко — всё в порядке. — обратилась девочка к заботившейся о ней с детства женщине, а затем подняла взгляд на заявившегося посетителя; — И я рада вас видеть дядюшка Таро, — улыбнувшись в