Хагрид был в прекрасном расположении духа. Он наливал им чая, настаивая на том, что они должны съесть ещё по печенью, и рассказывал про какого-то особенно упрямого единорога, которого ему пришлось лечить. Сияя, достал свой знаменитый альбом с фотографиями и принялся показывать Норберта — вернее, Норберту — в её новом заповеднике. Они вспомнили их первое знакомство и первые годы в Хогвартсе. Шутки и смех подняли Хагриду настроение, его грубоватое лицо расплылось в широкой, довольной улыбке.

Самое время, — решил Гарри.

— Хагрид, — начал он осторожно. — Тот, кто рассказал тебе про драконов перед первым испытанием… Кто это был?

— Профессор Аластор Грюм, — невозмутимо пробубнил тот, поедая печенье.

Гарри и Гермиона застыли как вкопанные. Не от услышанной фамилии, а от того, насколько легко им удалось это узнать.

Увидев их застывшие лица, до Хагрида наконец дошло. Он ахнул и схватился за свою лохматую бороду.

— Ох… Не стоило мне это говорить…

— Кажется, можно было не заморачиваться с чаепитием, да, Гермиона? — Гарри улыбался во весь рот.

Возвращаясь в замок по тёмной лужайке, Гермиона была погружена в размышления.

— Я, конечно, безумно рада, что он тебе помогает, — начала она, хмурясь. — Но зачем такая скрытность? Почему он сам тебе не скажет?

Гарри пожал плечами, вдыхая холодный ночной воздух.

— Видимо, чтобы не подставляться, в случае чего. Если я провалю задание, он всегда сможет сказать, что понятия не имел.

— «Мистер Постоянная бдительность» явно не умеет выбирать тех, кому доверять свои секреты, — с лёгким раздражением заключила Гермиона, закутываясь в шарф поглубже.

Через час они уже направились в ванную для старост. Идти Гарри было неудобно — тяжелое яйцо под мышкой, в руке у Гарри — Карта Мародеров, у Гермионы — большие фолианты. К счастью, в залитых лунным светом коридорах было тихо и безлюдно. На поворотах Гарри сверялся с Картой: никаких опасных встреч не предвиделось.

Гермиона назвала пароль, дверь скрипнула и отворилась. Они проскользнули в ванную, заперли дверь на задвижку и огляделись.

Да, только ради такой ванной захочешь стать старостой. Просторная комната выложена белым мрамором. С потолка свисает великолепная люстра с горящими свечами. Посередине комнаты — прямоугольный бассейн, тоже из белого мрамора, по краям него около сотни золотых кранов, украшенных самоцветами, у ближнего края — трамплин. На окнах льняные занавеси почти до пола; в углу большая стопка белых пушистых полотенец. На стене — единственная картина в золотой рамке: на скале спит русалка, светлые волосы разбросаны по лицу и мерно вздымаются от ее дыхания.

— В нашем озере обитает другой вид русалок, — сообщила Гермиона, глядя на картину. — К сожалению, — добавила она.

Из кранов полилась вода с пеной для ванн. Такой пены Гарри еще не видывал. Из одного вырывались розовые и голубые мыльные пузыри размером с футбольный мяч, из другого текла густая белоснежная пена. На такую пену, кажется, можно лечь. Третий кран испускал душистые лиловые облака, и они медленно расплывались над самой поверхностью воды.

Гермиона не тратила времени зря. Она разложила на сухом бортике несколько книг: «Продвинутая трансфигурация», «Анатомия магических существ», «Фантастические твари и где они обитают» и, для верности, «Справочник целителя».

Гарри открывал и закрывал краны, любуясь разноцветными струями. Особенно ему понравилась легкая струя, вся из пузырьков, которая, едва касаясь воды в бассейне, тут же взлетала в воздух и на мгновение застывала высокими арками. Бассейн хоть и немаленький, очень быстро наполнился горячей водой, пеной и пузырями.

Гарри попросил отвернуться, быстро скинул одежду и залез в теплую, душистую воду.

Гермиона расположилась на краю ванны.

Сначала они решили открыть яйцо. По совету Невилла, а точнее профессора, Гарри опустил яйцо в воду и раскрыл. На этот раз яйцо не завыло; в нём забулькала какая-то песенка, но слов её Гарри не разобрал. Он понял, что нужно нырнуть.

Гарри набрал в грудь воздуха, сел под водой на мраморный пол и прислушался: из раскрытого яйца звучал хор голосов, от которых у него мурашки побежали по коже:

Ищи, где наши голоса звучать могли бы,

Но не на суше — тут мы немы, словно рыбы.

Ищи и знай, что мы сумели то забрать,

О чём ты будешь очень сильно горевать.

Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали

На возвращение того, что мы украли.

Ищи и помни, отправляясь в этот путь, —

Есть только час, потом пропажи не вернуть.

Гарри ещё несколько раз нырял в воду, диктуя Гермионе слова из песни.

— Отлично, — сказала она, закончив писать в своём блокноте.

Они молча несколько минут изучали запись; в голове у каждого лихорадочно складывались и разбивались догадки.

— Так, — первой нарушила тишину Гермиона, тыкая пером в пергамент. — «Ищи, где наши голоса звучать могли бы, но не на суше — тут мы немы, словно рыбы». Это прямо указывает на русалок!

— Они что-то забрали… — Гарри провёл рукой по мокрым волосам. — Что-то очень важное. Что-то, о потере чего я «буду сильно горевать».

— Но что это может быть? — воскликнула Гермиона.

— Возможно, мантия-невидимка, — медленно проговорил он. — У меня её уже изъяли, осталось передать русалкам.

— Такое вполне может быть, — неуверенно поддержала она эту теорию. Других вариантов у неё не было. — Мантия — это ценная и очень нужная тебе вещь.

— Что ж, у меня будет час на то, чтобы забрать украденную ценность у русалок, — подытожил Гарри.

Гермиона решительно отложила блокнот и схватила свою волшебную палочку.

— Нам пора переходить к практике. Нужно превратить тебя в нечто, способное дышать под водой и передвигаться в нем.

Первая попытка была скорее комичной, чем успешной. После взмаха палочки Гермионы и ее уверенного «Акваформос» с Гарри случилось вот что: его кожа покрылась мерзкой, липкой, прозрачной слизью, а между пальцами на руках и ногах натянулись тонкие, как паутинка, перепонки. Он чихнул, и из его рта вылетел маленький пузырь.

— Хм, — сказала Гермиона, критически оценивая результат. — Это больше похоже на головастика. И явно не функционально.

— Фините Инкантатем! — она отменила заклинание.

Вторая попытка была болезненной. На этот раз Гарри почувствовал, как его уши с хрустом сжались и сместились к шее, превратившись в маленькие жаберные щели. Он стал задыхаться, пытаясь вдохнуть воздух, который больше не мог попасть в его легкие привычным путем. Глаза вылезли из орбит и замерли, остекленевшие и неподвижные, как у рыбы.

— Нет, нет, нет! — закричала Гермиона, паникуя. — Все не так! Фините Инкантатем! — Гарри с громким вдохом