— Позволь мне помочь тебе, — прошептал голос, сливаясь с её сознанием воедино. Тэлли ощутила лёгкую дрожь от их слияния, после чего её накрыло безграничное чувство безопасности. Преодолев вместе преграду, её в миг окатило жаром, но она не получила желаемого забытья, воспоминания лишь плодились, добавляя всё больше горечи, боли и ужаса. Перед Тэлли пронёсся вихрь картин, сменяющих одну за одной, и с каждым новым воспоминанием глубина и сила её мучений неимоверно возрастала. Страдания были как буря, бушующая в её разуме, не оставляя места для покоя. Сознание наполнилось ощущением безнадёжности, и от переполнявших её чувств их накрыл мысленный крик, эхом разлетевшись по общему сознанию.

— Я знаю, что тебе больно, милая, — голос проник в самую глубину её души. — И я с тобой, Тэлли.

— Не оставляй меня, — её голос прозвучал слабым отголоском, вновь и вновь переживая прошлое.

— Никогда. Я всегда буду с тобой, милая, — голос был таким добрым, нежным, убаюкивающим, что Тэлли поверила ему. Эти слова лились как бальзам на её раны, обещая защиту и утешение.

— Я не хочу возвращаться, — прошептала Тэлли, купаясь в тепле огненной сферы. Прикоснувшись к ней, она ощутила обволакивающую силу, будто её укутали в плед, даря покой и умиротворение.

— Останься со мной, — произнёс голос и потянул её в самый центр своего внутреннего солнца.

Проникнув в бледно-золотую сферу, Тэлли оказалась среди беспорядочно летающих золотых искр, подобно пыльце на сильном ветру. Её охватило непривычное чувство домашнего уюта, она словно вернулась после долгого путешествия в родной дом. Наслаждаясь этим ощущением, она не сразу заметила, что вокруг неё завились яркие золотые нити с красными искрами, приветствуя её и даря утешение. Узнав их, Тэлли поняла, чей голос слышала всё это время.

— Эл, — прошептала она, испытывая безграничное чувство благодарности за подаренное ей убежище, и рассыпалась на бескрайнее множество красно-золотых искр, присоединяясь к танцу света и магии в сфере своего кровного охранителя.

Она была с ним, внутри его сферы души, присоединившись к той части своей магии, которая поселилась там после принесения клятвы. Эл часто уходил в себя, касаясь внутреннего пламени, чтобы почувствовать Тэлли внутри и насладиться её безграничным покоем. Её мысли были разрознены, спутаны, и лишь изредка формировались во что-то осмысленное. Эллиан чувствовал, что она не хочет концентрироваться на чём-то, потому что с каждой мыслью приходило воспоминание с болью и страданиями.

— Эл, — обратилась к нему Тэлли, когда он надолго остался внутри, греясь в тепле сферы. — С Туром всё хорошо? — в её голосе не было беспокойства за бергмара, но Эл ощущал её сожаление, что он мог пострадать из-за неё.

— Надеюсь, любимая, — ответил он, касаясь сферы и видя, как красно-золотые искорки вьются в пламени вокруг него.

— Любимая? — искорки собрались в тонкие длинные нити и стали обвивать его.

— Да, — коротко ответил Эл, придавая форму их общему сознанию. Ему захотелось прикоснуться к её нитям, почувствовать их кожей. И, как только он принял свой физический облик, нити в миг обвились вокруг его руки, плотно прижавшись, словно ища защиты. Сферу Эл оставил без изменений, чтобы не тревожить Тэлли, а остальное пространство превратил в своё любимое место в горах, где любил бывать в детстве. Это были заснеженные вершины, с которых открывался вид с высоты птичьего полёта на все земли аури.

— Но ты же меня совсем не знаешь, — проговорила Тэлли, не обратив внимание на изменения вокруг.

— Но я тебя чувствую, — улыбнулся он, ласково поглаживая пальцами шелковистые нити, которые сверкали на предзакатном солнце.

— И я тебя, — ответила Тэлли и вновь распалась на бесчисленное множество отдельных искр.

В этот момент его отвлёк жуткий крик, донёсшийся с другой части сознания Эла. Вернувшись в реальность, Эллиан пытался понять причину криков, но как только понял, что это был главарь, орущий на своих подручных, мгновенно отключился, вернувшись к Тэлли.

— Что-то случилось? — тут же услышал он её голос.

— Нет, милая, не тревожься, — Эл уселся на камень, разглядывая аурийский пейзаж, как вдруг ощутил, что Тэлли присела рядом с ним. Он обнял её, прижимая к себе изо всех сил, чувствуя, что она нуждается в этом.

— Эл, давай останемся тут навсегда, — попросила она, посмотрев на него. Эл поцеловал её в лоб, чувствуя её умиротворение и желание, чтобы это действительно длилось вечно.

— А как же остальные? Ты не будешь по ним скучать? — спросил он у неё, с улыбкой проведя пальцем по её носу.

— Не по кому скучать, Эл. Бергмары быстро забудут, а принц…, — Тэлли замолчала. Эл почувствовал, как их общий мир накрыла боль потери и горечь предательства при воспоминании о скорой свадьбе его высочества с другой.

— Я всегда буду с тобой, любимая, — прошептал Эл, ощущая её терзания как свои, и тут же направил к ней лёгкий ветерок тепла и поддержки, который нежно всколыхнул её волосы, заставив её мягко улыбнуться. Он чувствовал её потребность в защите, нежности. И любви. Осознав её чувства как свои, он любил её и готов был умереть за неё.

— Не хочу, чтобы ты тоже страдал, Эл, — пробормотала она, поглаживая его руку, обнимавшую её. Эллиан почувствовал их общее сожаление из-за того, что ему передаются все её эмоции.

— Я чувствую тебя, Тэлли. И без раздумий разделю с тобой всю боль и страдания.

— Ты не должен был давать мне ту клятву, — сказала она с горечью, которую они поделили на двоих.

— Это был мой выбор, любимая. Уважай его, — серьёзно ответил он, поправляя прядку волос, которую растрепал ветерок.

Ощутив её желание как своё, Эллиан посадил Тэлли к себе на колени. И, когда Тэлли положила ему голову на плечо, он начал укачивать её как ребёнка, счастливо наблюдая за падающими на землю красными искорками в свете бледно-золотого заката.

Глава 36

Существуя в двух мирах одновременно, Эллиан практически не замечал, что происходит в реальности, лишь отслеживал всё новые рассветы. С момента слияния с сознанием Тэлли его настигла отрешённость от всего, что с ними происходило. Он больше не слышал голоса Тэлли в хижине и был безмерно благодарен за это. Его тело так и оставили в хижине, заставляя наблюдать за всем, что с ней делали, но он никак не реагировал. В хижине осталось лишь бездушное тело, которое больше ничего не значило.

Пока Магрейн наслаждался телом девушки, он