Чёрт, чёрт, чёрт!

И как только угораздило? Ну ведь стояла же себе спокойно, никого не трогала.

Непрошенные воспоминания прошлогодней давности накатывали на меня с неумолимостью прилива. А я-то надеялась, что попрощалась с ними ещё там, внизу, у зеркала в уборной.

Откуда он взялся? Зачем вмешался? Зачем напоминает о том, о чём сейчас вспоминать хотелось в распоследнюю очередь? Нет, серьёзно, ну что я сделала не так?

Я осторожно продвигалась в прираставшей всё новыми гостями толпе, не боясь упустить из виду широкую спину своего босса. Мимо мелькали чьи-то весёлые лица, отовсюду неслись смех и разговоры, но окружающее меня веселье как-то разом потеряло всякую прелесть.

А ещё Ольга. Ольга ведь будет меня искать… Но разве высшему начальству было до этого хоть какое-то дело? У нас же на уме «важные бумаги»!

В общем, чего отпираться, я была на нервах. И мои нервы начинали сдавать.

Он, в свою очередь был, очевидно, чем-то разозлён. Понятия не имею, кто его разозлил, но не исключено, что пожинать плоды чужих усилий буду как раз я.

С подчинёнными Волков обычно держал себя крайне сдержанно, но та же Инга рассказывала, что человек он темпераментный. Выведешь его из себя — сто раз пожалеешь.

Из-за основательно повысившегося пассажиропотока лифты сновали вниз-вверх без передышки, и Волков, не сбавляя шага, направился к лестницам.

Отлично. У меня сегодня не только рабочий вечер, но и бонусом к нему — спортивная минутка.

Ему-то что, он бы и жил в спортзале — если верить Ольге, мотается туда как на работу, пять дней в неделю. А вот я к таким физнагрузкам не очень-то привычна. Хотя, может, и зря…

Мы спускались по лестнице, мои каблуки как-то слишком громко цокали в этой тишине по плитке, облицовывавшей ступени.

А что если бумаги сегодня не придут? Или придут, но неправильно оформленные? Или пришлют неполный пакет. Обязательно ведь что-нибудь забудут. Не в первый раз. Что тогда? Неужели заставит меня на Новый год ими заниматься?

Ещё костюм этот чёртов... «Вы про дресс-код что-нибудь слышали?» Ну вот к чему эти дурацкие вопросы? Ему-то чем мой вид не угодил?

Я всё-таки не удержалась и снова одёрнула полу пиджака. Ну не было у меня ничего более подходящего. Все остальные — чёрные, тёмные, будто траурные.

Сейчас я чувствовала себя ещё более нескладной, блеклой, совершенно неуместной на этом празднике жизни. Вот дождалась бы спокойно Ольгу, спустилась в приёмную, забрала документы, собрала подписи и потихоньку вернулась домой.

Так нет же. Сначала эти двое прицепились… И я едва не споткнулась на ровном месте от ошарашившей меня своей неожиданностью догадки.

А Волков случайно не потому отпугнул их от меня, что подумал, будто я забыла про свои обязанности? Не подумал ли он случаем, что я с этими двумя флиртовала?!

От шеи к лицу поползла волна удушающего жара. Господи, позорище-то какое…

Теперь понятно, почему он потащил меня в рабочую зону. Собирается меня уволить. Не сделал этого год назад, так теперь-то уж точно.

Пока мы дошли до кабинетов, я накрутила себя так, что буквально выпрыгивала из кожи. Спроси я у себя тогда, как мне это удалось, и я не смогла бы ответить. Видимо, давали о себе знать накопленные за год переживания, помноженные на случившееся дома.

Как там принято сейчас говорить?.. Под конец года я уже просто не вывозила.

Мы наконец вошли в приёмную, где сейчас лишь частично горела верхняя подсветка. Я заглянула в оставленную Ольгой на компе почту, покосилась на факс — везде пока пусто.

Волков меж тем прошёл в свой кабинет, в знак приглашения оставив дверь открытой.

Он хмурился, он явно был недоволен, но в этот раз я не собиралась брать вину на себя.

Говорить я начала прежде, чем как следует обдумала, что, собственно, собираюсь сказать, но за язык меня с невыразимой силой тянула нужда выговориться, чтобы хоть как-то ослабить скопившееся внутри нервное напряжение. Вот смолчу и, казалось, лопну.

Ну или я просто боялась, что он меня опередит и прямо заявит, что я здесь больше не работаю.

А у меня долги по кредиту, брат-студент и мать с мизерной пенсией. «Не вывезу» — это даже близко не описывало мои перспективы.

— Что бы вы там ни думали, я вас об одолжении не просила, — брякнула я.

Волков, казалось, действительно собирался что-то сказать, но моя фраза заставила его передумать. Он помрачнел ещё сильнее, прислонился бедром к краю стола, сложил руки на груди.

Щит. Непробиваемый. Дело плохо.

— Прошу прощения?

— Там, наверху. Я с ними ничего… у меня с ними… я просто…

К своему ужасу, я принялась катастрофически вязнуть в собственных словах.

— Вы просто что?

— Я с ними не любезничала! — выпалила я. — Вы ведь это подумали? Я прекрасно помню, что у меня вообще-то работа.

— Ну, это вы чётко дали понять, — спокойно констатировал он, и синие глаза прошлись по мне снизу доверху, до самой макушки, которая только чудом не вспыхнула от такого демонстративного неуважения. И обиды, чёрт возьми, обиды! Потому что если бы не этот гад Сергей, я бы обязательно купила себе платье…