А Никита, кажется, действительно не заметивший эффекта, который произвели на друга его слова, продолжил:

— Ну вот, и они теперь как бы соревнуются, кто первый её таки закадрит. Ты же знаешь, как её после всего этого у вас называют?

— М? — только и смог мыкнуть Андрей.

— Ледышкой. Она Юрьева из отдела финансов отшила. Потом ещё двоих — из отдела планирования. И этого… как его… ну, такой, рыжий, оттуда же.

— Левин.

— Точно. Это при том, что мужик за ней полгода волочился. И вот этот ещё, который с ней только что разговаривал, он из младших юристов. Не помню его фамилию.

Андрей тоже не помнил. Да и не обязан был по именам помнить всех работников в этом здании. Зато лицо его запомнил наверняка. На лица у него память хорошая.

— Она кому-нибудь на их поведение жаловалась? — он сделал глоток потерявшего всякий вкус кофе.

— Миронова? — Никита пожал плечами. — Не слышал ничего такого. Ну, слушай, они себе лишнего не позволяют. Просто, я так понял, подкатывают. Говорю же, чисто между собой соревнуются.

Соревнуются, значит…

Кажется, впервые за всё время он действительно, искренне пожалел, что не обращал такого пристального внимания на сплетни, гулявшие по его собственному офису.

К чёрту. Как бы он к ней ни относился и что бы между ними на самом деле ни произошло, но это… это уже слишком.

Потому что таких паскудных активностей на рабочем месте он никому спускать не намерен.

Потому что вот такие «соревнования» — это уже за гранью.

Потому что, может быть, у них с Мироновой была история — история, о которой даже она до сих пор не догадывалась.