Они вскочили с кроватей, спали в футболках, шортах, схватили автоматы, надели РПС (ременно-плечевые системы). Игрок вдел ноги в тапочки, берцы обувать некогда. Выскочил в коридор, и обожгла мысль: ослеп. В глазах кромешная тьма. Ничего не видно. Нажал кнопку фонарика, луч упёрся в плотную завесу белой пыли. Шагнул вперёд и едва не провалился, посветил фонариком, у стены в полу было сквозное отверстие с полметра в диаметре. Как ещё не ухнул туда. Бойцы, двигаясь едва не на ощупь, стали переходить от кабинета к кабинету, собирая людей, кого-то приходилось вытаскивать – контузия. Прошли до конца коридора и не обнаружили дежурки, что стояла впритык к зданию. Сооружённая из стеклопакетов, она исчезла, будто не было вовсе, словно ураганным ветром сдуло. Дежурному вовремя понадобилось в туалет, а он – в здании, вернулся на место, а вместо дежурки – улица, ни стен, ни потолка, небо над головой.
– Вовремя же тебе приспичило! – потешались потом сослуживцы.
– Днём абрикосы с жадностью поел, ну и закрутило живот…
– Ну и чуйка у твоего живота, знал, когда погнать хозяина на горшок. Так бы обделался со страху, когда дежурку сорвало… Затрёхсотило бы с полными штанами…
– Едва не опозорился на всю катушку, – счастливо смеялся дежурный.
«Хаймерсы» обрушили крышу, на третьем этаже был вырван кусок стены, окна с первого по пятый этаж стояли без стёкол… Рядом с бывшей школой милиции стояло трёхэтажное здание гражданского общежития, его сложило прямым попаданием.
В здание ПВД, кроме прочих «хаймерсов», прилетела бетонобойка – бетонобойный снаряд, двигаясь строго вертикально, прошил бетонные перекрытия с пятого этажа по первый, влетел в бомбоубежище, воткнулся в пол и не взорвался. Слава военпрому Соединённых Штатов Америки. Взрывотехники обнаружили потом в снаряде двадцать три килограмма взрывчатки и провели эксперимент, отделили небольшой кусочек взрывчатого вещества, взяли детонатор, соорудили бомбочку, бросили за кирпичную стену, рвануло не хуже гранаты Ф-1. Слава военпрому США! Бетонобойка не сдетонировала ни на этажах, ни в бункере бомбоубежища.
Игрок потом сопоставит расположение отверстия в полу от снаряда с местонахождением своей кровати. Снаряд прошёл буквально в метре от его головы, между ними была стена, отгораживающая зал заседаний от коридора. С той поры будет в нём жить мысль, вдохновляющая и обязывающая, – на какие-то сантиметры сдвинулась бы траектория полёта в его сторону, обрушь стену… А взорвись, взорвался бы почти под ним…
Войдя в бункер, ракета вонзилась в пол между кроватями. Без паники не обошлось. Темнота, триста человек… Ракетный двигатель продолжал дымить, несколько бойцов бросились тушить, но тут же поняли: занятие бесполезное. Бункер быстро наполнялся едким дымом. Бойцы высыпали во двор. Прозвучала команда на эвакуацию на «запасной аэродром». Взревели моторы машин. Зная методику работы укропской арты, нужно было быстрее уезжать. Игрок с шестью бойцами остался в оцеплении охранять здание от мародёров. Было опасение, за первым налётом последует второй после паузы, выдержанной с расчётом – подгадать под начало спасательных работ. И здесь повезло – прилёт не повторился. Не исключено, оперативно ушла информация укропским артиллеристам – людей под завалами нет. Это было чудо, после такого прилёта у спецподразделения не было двухсотых, тяжёлых трёхсотых. С лёгкими ранениями и контузиями никто в госпиталь не поехал.
Трёхсотые имелись у «квартирантов». В ту ночь во дворе расположился отряд спецназа, тоже сибиряки, из соседней области. Ночевали в спальниках, троих бойцов затрёхсотило шрапнелью. Кроме «хаймерсов», прилетели ракеты украинского РСЗО «Ольха», начинённые шрапнелью в форме дротиков. Крепко зацепило спецназовца с позывным Байкал. Это был давний знакомый Игрока. Ему разворотило бок дротиком. Более полугода лечился в Москве в клинике Бурденко. Игрок несколько раз звонил ему. Слава богу, заштопали внутренности Байкала надёжно. Боялся: комиссуют из спецназа, но нет, вернулся в строй.
К трём часам ночи эвакуация закончилась, у здания осталось лишь оцепление. Ночная тишина казалась зловещей. Трудно было не думать о новом налёте. Утром, днём они группами по два-три человека будут забегать в здание, забирать вещи и, не задерживаясь, спешить с грузом обратно. В любой момент мог начаться повторный прилёт. Голова у Игрока, когда встали в оцепление и отпустил адреналин, начала раскалываться от боли. Тошнило. Болели глаза, казалось – сейчас выпадут. Звон в ушах не прошёл ни через день, ни через неделю, по-хорошему, надо было отлежаться в госпитале: знал, с контузией шутки плохи, может аукнуться со временем, но бросить своих не мог. Таблетки от головной боли помогали минут на десять, не больше, после чего боль возвращалась с той же силой… Утихла только через месяц. Вечером подолгу не мог заснуть, как ни гнал мысли о новом прилёте, навязчиво лезли в голову, пока не забывался тяжёлым сном. На двадцатилетие родители подарили ему золотой крест на массивной золотой цепочке. Со школы мечтал о таком, сколько радости было, когда мама надела на шею, поцеловала в щёку… В командировку решил не брать, вещь дорогая. Перед их отправкой в зону СВО в подразделение приезжал священник, отслужил молебен, прочитал проповедь: «Вы едете защищать Родину, веру, вы воины Христовы в борьбе против нацизма, сатанизма Запада…» – раздал крестики и иконки. Обычные копеечные крестики, Игрок купил в церковной лавке тесёмочку, вдел в ушко и с этим крестиком отправился на войну. На тело повязал матерчатый пояс, тоже священник наделил, с текстами молитв «Живый в помощи Вышнего…» и «Да воскреснет Бог…» Поясок быстро скрутился в тесёмку, так и носил всю командировку, вернувшись домой, не стал снимать. Второй крестик у него в каске. Заправил под чехол и подогнал к макушке. А третий – в бронежилете, на уровне сердца.
Наводчика, передавшего координаты нахождения спецподразделения, взяли через десять дней после прилёта «хаймерсов» в ПВД. Оказался в погонах – полицейский. Немало сотрудников, служивших в украинской полиции, устроились в российскую. Предварительно проверяли на благонадёжность, однако просачивались субъекты с двойным дном. Игрок общался с местными полицейскими. Украина деньгами их не баловала, платила так, что одному на жизнь едва-едва хватало. При работающей жене одна зарплата уходила на коммуналку, вторая – на «жили-были». «Конечно, с российской зарплатой человеком себя чувствую, – говорил Игроку местный сотрудник, – не сравнить».
Форма полицейского давала агентам СБУ нужную свободу. Всюду без подозрения вхож такой субъект. Зама командира полиции по тылу СБУ завербовала перед уходом из города. Было два типа осведомителей-агентов: первые – те, кого вынудили, припугнули, вторые – идейные. Зам по тылу был из племени последних. Украина сказала: «Москаляку на гиляку, ответил – есть!» И деньги платили, что для менталитета местных во все времена имело немаловажное значение. Зам по тылу неоднократно общался с бойцами спецподразделения. Выдавал кровати для ПВД, матрацы, подушки. Игрок приезжал к нему за постельным бельём. Лет сорока, круглолицый, улыбчивый, угодливости не было. Говорил по-русски чисто. Трудно сказать, почувствовал ли опасность, когда вошли к нему, но на лице ничего не отразилось. Возможно, решил: сибирякам что-то нужно по бытовой части. На брошенное Игроком обыденным голосом: «Привет». Ответил без волнения: «Привет».
Тут же скрутили.
От него стало известно, что диверсионная группа из четырёх человек, на которую наткнулись фээсбэшники и которая встретила их огнём, имела прямое отношение к артобстрелу спецподразделения. Перед ней стояла задача: после прилёта «хаймерсов» в ПВД добивать бойцов. В суматохе, в ночной темноте, в столбах пыли встречай автоматными очередями из-за забора выбирающихся из-под обломков. После взрывов, пережитого шока люди не сразу поймут, что к чему и откуда летят пули… Операцию СБУ готовила тщательно, стремясь нанести максимальный урон спецподразделению, которое было ей бельмом на глазу.
Но ангелы не отвернулись от наших бойцов.
Игрок это понимал. Вернувшись из командировки, пошёл в Христорождественский собор сказать Богу спасибо.
Фонари навешаны
СБУ зря хлеб не жевала, и в дьявольской изобретательности ей не откажешь. С Максом, местным полицейским, Игрок познакомился в первый месяц. Весёлый, толковый парень, из семьи корабелов – отец и мать когда-то трудились на кораблестроительном заводе. Макс тоже поступил в судостроительный техникум, но завод, как он сам говорил,
