Коллега, дав мне понять, что имеется небольшое дело в морге, скрылся за его дверью, оставив меня наедине с подозрительной дамой. Так мы стояли несколько минут, глядя в разные стороны. Операторов квадрокоптеров мы тоже перестали интересовать, поэтому они увели свои адские машинки куда-то в сторону, подальше от нас. Женщина с белой чёлкой ковырялась в своём смартфоне, писала и отправляла кому-то длинные сообщения. Кто-то звонил ей, и она в полный голос обсуждала дрянное поведение «проклятых москалей», которые «захватили» её родной город, и что-то ведь со всем этим надо делать. В числе прочих сведений, предоставленных ею неизвестному абоненту, была и внешность коллеги, которую она описала коротко: средних лет, среднего телосложения, русский, без особых примет.

После этого она спрятала телефон в крошечную сумочку и направилась в обход морга. Стараясь не шуметь, я последовал за ней. Нелепая с этой своей выбеленной чёлкой и леопардовой расцветки легинсами, она, тем не менее, выглядела вполне уверенной в себе. Туфли на её ногах были сильно сношены и хлюпали при ходьбе. Я видел её потрескавшиеся серые пятки. Время от времени она прикладывалась к своему айфону, который забавно диссонировал с её дешёвой сумкой и копеечной блестящей бижутерией. Неухоженная, не юная, она всё же чем-то напоминала мне бьюти-блогера @margo_pochez. Напоминала своей самоуверенностью, неприятием любой власти над собой, бурлящей эмоциональностью, склонностью к публичности. Когда-то всё это мне нравилось в @margo_pochez, а теперь я чувствую только раздражение, переходящее в ненависть. @margo_pochez я бы ни за что и пальцем не тронул. Марго я должен. Совсем иное дело — эта баба. Эту пожилую женщину мне придётся убить здесь и сейчас. Пусть она уже передала и приметы коллеги, и видеозапись с его «выступлением». Пусть я не нашёл способа порешить её в толпе, но я сделаю это сейчас, потому что так будет правильно для пользы нашего дела. Тогда к смартфону Снежаны прибавится гаджет ещё одной мёртвой женщины. Так у меня образуется небольшая коллекция… Чёрт! Я пытаюсь хохмить оттого, что мне погано! Это война, на которой уже погибли сотни тысяч людей, обесценивает человеческую жизнь. Почему же тогда я плачу над каждой её жертвой? Господи, как мне тяжело!

Женщина обогнула морг и вошла в заросли. Хорошо утоптанная стёжка убегала под гору. Она слышала мои шаги позади себя, но, доверяя человеку в священнической одежде, не подозревала о грозящей ей опасности.

Я просто нагнал её, схватил за волосы сзади в тот момент, когда она в очередной раз полезла в сумку за телефоном. Женщина упала хрипя. Упала очень удачно, лицом вниз и в то место, куда я её толкнул. В колючих зарослях её не сразу и заметят. Я обтёр нож об её одежду и спрятал его на место. Вытащил из остывающей руки смартфон. На мгновение мне почудился чей-то внимательный взгляд, устремлённый на меня из зарослей. Я предпочёл приписать это ощущение бродящим в округе домашним и одичавшим питомцам. К тому же я снова слышал голоса, знакомые интонации. Видимо, коллега со товарищи вышли из морга на улицу. Уходить восвояси на английский манер? Чёрт! Не в этом же случае. Надо попрощаться. На войне человеческая жизнь не в цене, что если…

— Вы вернулись, батюшка? — увидев меня, коллега изумлённо поднял брови. — Вам нужно попасть на правый берег. Нужна помощь, провожатый… Почему же вы всё ещё здесь?

Он на мгновение задумался, полез в карман за смартфоном, кому-то отписался в мессенджере, пояснил:

— У противника есть… как бы это сказать… сочувствующие нам люди. Они помогают, но в ограниченном объёме, поэтому условно всё равно опасны. Всё равно враги. Пока враги. Но мы обязаны использовать любую возможность, чтобы перетянуть врага на свою сторону. Вы согласны, батюшка?

Я смотрел на него, не скрывая недоумения.

— Вам ли не знать, отче, о том, что некоторые люди совершают те или иные поступки из религиозных соображений?

— Например, предают?

Он сморщился, словно проглотил горькую пилюлю.

— Жизнь порой сложней наших довольно поверхностных представлений о ней. Иными словами, есть надёжный глубоко верующий человек, который помогает нам из идейно-религиозных соображений. Тут ваша легенда пришлась очень кстати. Наш тайный союзник проводит вас до пристани и посадит на корабль. Так вы окажетесь на левом берегу. Там найдёте человека по фамилии Каценеленбоген…

— Немец?

— Коммунист.

— ???

— Непростой человек. Кацеленбоген — и есть конец ниточки, за которую надо как следует дёрнуть в правильный момент.

— А ты?

— Я? Я остаюсь здесь.

— Здесь очень опасно.

— Ничего. Это моя Родина. А в родном доме и стены помогают.

В ответ я протянул ему смартфон убитой мною женщины.

— В нём досье на тебя. Уже отправлено адресату. Берегись.

— Спасибо!

Удовлетворённый тем, с какой ловкостью он разблокировал чужой смартфон, я следил, как менялось выражение его лица при просмотре информации. Нет, он не выглядел растерянным или озабоченным. Скорее сосредоточенным, мобилизованным, воодушевлённым.

— Ну? Прощай? — я протянул ему руку.

Увлечённый чем-то в смартфоне, он отреагировал не сразу. Я ждал около минуты с протянутой рукой и мне не было ничуточки обидно.

— Сегодня ФСБ перехватила груз кокаина, — проговорил он, наконец. — Вот, прочитал в новостях на Телеграм-канале. Красиво показали процесс вскрытия фургона и винтилова водителя. Сообщили также, что и другой фургон следовал за первым. А за ним, видимо, и несколько других.

Я без интереса посмотрел на движущуюся картинку на экране смартфона. Рутинная, кропотливая наша работа. Ничего необычного. Куда как интересней мне был он сам, с его-то взглядами на жизнь и, главное, с умением их так подавать.

— Вот, они ещё тут пишут, — с оживлением продолжал коллега. — «Между тем в подобного рода операциях нет случайностей. Маршрут кокаина Турция — Россия — Польша очень интересный. Он включает Абхазию и Украину. То есть существует логистическая цепочка, исключающая боевые действия как фактор». Так что же? За работу, брат? Эх, теперь я понимаю зачем ты тут.

Он схватил мою руку, сжал её, но смотрел не мне в глаза, а куда-то в сторону. Его сделавшийся вдруг строгим взгляд был устремлён на какую-то подвижную