– А мы минут только через сорок подъедем, – хрипит в телефонной трубке Санечка. – Пока заселились. Пока хозяйку дождались. Пока то, сё. Короче. Если через полчаса выедем, то еще через десять минут будем. Фигово, что я к Славяну сегодня не попаду. Ничего, если уж вы остаетесь, то завтра точно вместе зайдем…

Докурил.

Пока ждал Глеба с апельсинами из палатки – успел закурить новую.

Дождался.

– С завтрашнего дня, – докладываю, – катер в нашем распоряжении. Вместе с, само собой, нашим Санечкой в роли рулевого и капитана. Надо будет с гостиницей договориться и в Москву позвонить, чтобы билеты перебили. И нам, и Славяну, кстати. Да и жён тоже будет нелишним предупредить…

– Я своей уже набрал, – кивает. – Доложил, что в зоне досягаемости. Ну, и насчет возможных пяти дней сразу сказал. Поворчала, конечно, немного. Но с пониманием отнеслась. Славка для нее все-таки не столько наш друг, сколько ее младший и любимый брат. Так что, давай, звони и ты своей, пока докуриваешь. Чтобы к Славяну заходить – уже, так сказать, – наверняка.

Я согласно вздыхаю.

Достаю из наплечной сумки телефон.

– Ну, – хмыкаю, – насчет «зоны досягаемости» я еще в дороге звонил, сразу же, как она только появилась. Узнал. Заодно – как дома дела обстоят и что там, в моё отсутствие, любимая женщина с любимыми котами вытворяет, выяснил. Мне, сам понимаешь, в кабине это делать проще было, чем вам в кунге. Дома, кстати, у меня все нормально вроде. А насчет Славки сейчас прям и наберу. Думаю, поймет…

Отошел.

Набрал.

Ответила сразу же.

– Здорово, – говорю, – еще раз.

– Здорова-здорова, – отмахивается. – Ну, что там со Славкой?!

– Да, – вздыхаю, – вроде более-менее нормально, по словам врачей. К самому пациенту вот только сейчас и пойдем. Тут не в этом дело. Транспортировать его разрешили только через четыре или пять дней. Несмотря на то, что чувствует он себя уже более или менее. Боятся заражения крови, его зверь все-таки дикий подрал, а не об косяк человек треснулся…

– Конечно, дождитесь! – перебивает меня жена. – Вместе приехали – вместе надо и уезжать. С работой-то как, решишь?!

– А-а-а, – машу рукой, – думал уже об этом. Учитывая то, что из этих пяти дней два выходные, а работу я на месяц вперед переделал, – думаю, что как-нибудь разрулю. В конце концов, не впервой…

– Это, – хмыкает, – точно. Помнишь, как тогда в Риме зависли?! Ну, не хочется уезжать и все тут. А у тебя сейчас хоть причина серьезная и уважительная. Не каждый день друзей медведи дерут…

Смеемся.

– Ладно, – говорю, – теперь, по крайней мере, буду тебе звонить. И ты можешь спокойно и безболезненно набирать. Да и трески твоей любимой за это время, надеюсь, в море как следует надерем. В Умбе связь есть. Это тебе не спутник корявый, который мы только из-за возможности этих вот сраных ЧП и брали. Как там у вас с погодой, кстати, в Москве? Жарко, наверное. Середина лета все-таки…

– М-м-м, – тянет.

– Что это за «эмэмэм», – смеюсь. – Я тебя вроде про погоду спрашивал, а не про древние финансовые пирамиды…

Девушка обиженно фыркает.

Через телефонную трубку это выходит неожиданно громко и даже слегка обидно.

– Душно у нас, – вздыхает, наконец. – Раньше было просто жарко, а теперь еще и душно. Просто даже дышать нечем, мы с котами из-под кондиционеров не вылезаем. Наверное, скоро гроза будет. А у вас там как?

Я поднимаю глаза к небу.

Там пока что – ни облачка.

Но общее состояние – вполне даже и предгрозовое.

– Да что-то тоже похожее, – вздыхаю в ответ. – У нас тут Север, конечно, и лес. И море, кстати, тоже неподалеку. Духота не так ощущается, короче. Но какое-то общее предгрозовое предчувствие тоже есть, да. Ну, знаешь, как это бывает. Вот вроде все ясно. Лето. А все равно чувствуешь, что – перед грозой…

– Ну да, – соглашается. – Так бывает…

Я киваю, потом спохватываюсь, что она меня не видит.

Кривлюсь.

– Ну, все, – хмыкаю. – Хватит лирики. Счастливо там вам с котами. Пойду Славяна рассматривать. Пока.

– Угу, – снова вздыхает. – Пока, рыбачок. Теперь уж не пропадай…

…Славян, когда мы вошли к нему в палату, нельзя сказать, что был слишком уж бодр и весел.

Но уже, по крайней мере, улыбался.

И выглядел наш дружище тоже вполне импозантно: голый по пояс, ниже в живописно сбившейся простыне.

Мускулистый, бледный.

Даже волосы рыжеватого окраса выглядели на фоне этой элегантной бледности тоном «благородный темный шатен».

Нда…

…Хлопнул по попе для порядку взвизгнувшую, но даже и не подумавшую отстраняться медсестру, сделал приглашающий жест.

Мол, – проходите, садитесь.

Будьте как дома.

Ага.

Глебушка тут же полез к потерпевшему обниматься, я же для начала решил просто оглядеться по сторонам, привязаться, так сказать, к местности.

Ну что.

Нормальная такая палата, как мне кажется.

Вполне.

Двухместная, но вторая койка явно официально застелена.

Телевизор, по которому что-то негромко бормочет какой-то новостной канал. На тумбочке, в глубоком стеклянном кувшине – букет полевых цветов.

Свежие, кстати.

Не больше часа назад срезаны.

Куча каких-то специфических датчиков, экранчиков с цифрами и непрерывно движущимися диаграммками в изголовье.

В углу, видимо, пока не нужная капельница.

Открытое настежь окно.

Колышущаяся на ветру занавеска…

…Живет он тут – ну, совершенно точно один.

Не считая, разумеется, медсестер.

Но они – не живут.

Заходят, – так, наверное, вернее.

Хотя вряд ли он пока, конечно, так уж всерьез дееспособен. Как бы вот эта вот красотка, которая сейчас ему подушку с простынкой поправляет, и не пыталась ему и нам обратное доказать.

Видел я его рану.

Эта дурища в белом халате, с нежным кукольным личиком, красивыми густыми светлыми волосами, – местной породы, как мы их в шутку называем, «полярная низкозадая», – кстати, тоже ее, эту рану, не могла не видеть.

Перевязками-то тут кто-то по любому занимается из медперсонала, и я почему-то вот даже интересоваться не собираюсь, кто именно.

Судя по глазам с характерной поволокой – вопрос, извините, – в никуда.

Ну и?!

На что тут рассчитывать-то можно?!

Хотя они, поморы, – народ, конечно, крепкий.

Суровый.

Может, их мужики с такими вот ранами, почти что в районе преджопия, во время любовных игрищ на «царапины» и внимания никакого не обращают. Но Славян-то уж точно, как бы ни хвастался своим «крестьянским происхождением», давно и прочно – самый настоящий и вполне себе даже изнеженный, по местным меркам, москвич.

Нет, может, конечно, и упереться: характер там – не дай Бог.

Но зачем?!

Стати тут – явно не алёнины, и это еще – если очень мягко.

Если только, что