В сумерках ко мне пришел поручник Ришард Шудравский — заместитель командира нашего батальона. Он был невысокого роста, худощавый, с детским выражением лица. Для меня это явилось некоторой неожиданностью, а он как ни в чем не бывало угостил меня сигаретой и завел разговор об актуальных делах батальона. Надо сказать, что после женитьбы поручника Тымицкого Ришард всячески избегал меня. Дело в том, что от имени офицеров батальона он одолжил тогда у меня девятьсот злотых на свадебный букет цветов для начальника. Девятьсот злотых — это среднее месячное жалованье младших офицеров. Практически его хватало только на пару обедов в ресторане или на несколько пачек сигарет, поэтому уже через несколько дней после получения денежного содержания ни у кого из офицеров в кармане не было ни гроша. И я стал жертвой, поскольку перед самым отправлением на фронт предусмотрительно продал доставшиеся мне от отца часы. Итак, я одолжил Шудравскому деньги, считая, что с начальством надо жить в согласии. Офицеры обещали в ближайшую же зарплату сложиться и вернуть мне его долг, однако, получив жалованье, никто из них, разумеется, об этом даже и не подумал. С тех пор я имел все основания обижаться на Ришарда. Однако он смотрел на меня невинным взглядом, пуская колечки дыма из сигареты, и дружески болтал о предстоящем форсировании Нейсе. В бою под Ленино он узнал, что такое наступление в сочетании с форсированием реки. Я тоже немного разбирался в этом. До начала наступления оставалось несколько часов… Девятьсот злотых! Боже мой, как только я мог думать тогда о таких глупостях?..

Поздним вечером мы заняли исходный рубеж. Тесными траншеями второй линии обороны пробирались влево. Толчея невообразимая! Окопы были забиты солдатами. Двое с трудом могли разминуться в узком проходе. В довершение всего каждый из нас был навьючен сверху донизу всевозможным снаряжением. Автоматные диски, полевая сумка, пистолет, ракетницы, бинокль, противогаз и, наконец, автомат в руке и гранаты в кармане. Все это давило своей тяжестью и, самое неприятное, сковывало движения. Рядовым было еще хуже, ибо, помимо оружия, им приходилось таскать с собой вещмешки, нагруженные запасными боеприпасами и противотанковыми гранатами. Некоторые бойцы ворчали: мол, боеприпасы нам всегда подбросят. Однако я придерживался другого мнения. Я знал, что, прорвав немецкую оборону, взвод, являясь отдельным разведывательным дозором, будет стремиться самостоятельно продвинуться как можно дальше. А что нас там ожидает, трудно сказать. В такой ситуации боеприпасы — это жизнь.

Немцы уже заметили движение на наших позициях. Тяжелые мины оглушительно рвались вблизи наших окопов. Пришлось поторопить бойцов. Наконец мы достигли леса и по временному мосточку, перекинутому через заливчик, перебежали на полуостров, с которого нам предстояло идти в атаку. За мостом при свете ракет я увидел Людвика. Его саперы волокли из лесу длинные узкие лодки. Укрываясь за деревьями и кустами, они тащили их к берегу реки. На этих лодках нам предстояло форсировать Нейсе. А тем временем по неглубокому ходу сообщения мы пробрались на опушку редкого лесочка к передовым окопам, вырытым для нас. Мне достался неглубокий, тесный, не обшитый досками окоп, который стал еще мельче от взрывов гранат, обрушивших его стенки. Видимо, саперы работали здесь в спешке, под огнем. Я наметил секторы для своих отделений и поддерживавших нас подразделений. Владек Жарчиньский сразу же взялся углублять пулеметные гнезда. Автоматчикам этого не требовалось. Ребята улеглись на дне траншеи, оставив место для саперов, которые вскоре, уставшие и исцарапанные, спрыгнули в окоп. Остальные взводы разместились в глубине лесочка. Здесь сосредоточилось, по-видимому, очень много людей и техники, поскольку весь полуостров будто пришел в движение. Несмотря на приказ соблюдать тишину, слышались обрывки команд и позвякивание снаряжения. К счастью, наши минометы открыли огонь по первой линии обороны противника, приглушив тем самым проводившееся под носом у немцев сосредоточение войск.

Я выбрал себе наблюдательный пункт и с интересом рассматривал противолежащую местность. Окопы находились на краю леса. Перед нами — несколько десятков метров пологого открытого берега и вода. Нейсе в этом месте казалась узкой, но течение здесь, видимо, было более сильным, поскольку река пенилась, бурлила и с шумом неслась по прибрежным камням. Огонь минометов стих. Только на той стороне вспыхивали ракеты, бледные на фоне яркой луны. Я отчетливо видел очертания немецких окопов и облегченно вздохнул, не обнаружив бетонных бункеров. Вскоре откуда-то из глубины полуострова появился Дросик. Он расспросил о чем-то бойцов, а через минуту спустился ко мне в окоп и без лишних слов начал еще раз излагать порядок форсирования реки:

— Итак, на рассвете начнется артподготовка. Как только огонь прекратится, бегите к берегу. Там вас уже будут ждать саперы с лодками. Помни, ты идешь в авангарде первого эшелона…

— Ну что ж, немалая честь, — усмехнулся я. — А если немцы разобьют лодки, что делать?

— Переправитесь, держась за трос. Доставить вас на тот берег — это дело саперов. За это отвечает поручник, который выступал сегодня перед нами. Он должен быть где-то здесь.

— Да вон сидит и о чем-то размышляет.

— Пусть себе размышляет! — Дросик поднялся и показал рукой в сторону противника. — Отсюда до реки каких-нибудь сорок метров, видишь? Будь осторожен, потому что местность здесь открытая, песочек, черт побери, как на пляже. Ты должен одним махом проскочить это пространство, а когда окажешься на том берегу, сразу же залезай в их окопы. Не успеешь — пропал!

— Хорошо, только сразу же двинь вслед за нами остальные взводы. Мы побежим дальше, а они пусть очищают захваченные позиции от немцев, чтобы те не ударили нам в спину.

— Ясно. Следи, чтобы они не отрезали вас, ну и не меняй направления атаки. У них окопы — это настоящий лабиринт.

— Не бойся, не пропаду. Да, скажи мне, что там слева, за этими кустами? — кивнул я в сторону перелеска возле реки.

— Там?.. — Дросик высунулся из окопа, всматриваясь в озаряемые редкими ракетами, прозрачные от лунного света ночные сумерки. — Небольшая лужайка, а скорее болото. Никем не занятый участок.

— Это хорошо. Если мне поставят здесь заградительный огонь, я переправлюсь под прикрытием этих кустов.

— Это уж твое дело и дело саперов. Договорись с ними. У тебя есть еще ко мне вопросы? Нет? Ну, тогда держись, старик! — протянул