Он кричал сам возбуждаясь, и всё более и более возбуждая и так агрессивную толпу, ведя их к той опасной черте, за которой люди превращались в кровожадных убийц, которые жаждут только крови и мщения. Я бросил взгляд в сторону главы района и увидел, как его от толпы отделила редкая цепочка вооружённых людей и тут же между мной и разъярённой толпой тоже появились вооружённые люди, которые начали потихоньку оттеснять толпу от меня. Зато оператор с видеокамерой суетился и с явным удовольствием снимал всё происходящее.

Рядом появившийся человек с автоматом, тихо спросил: – Ты узнаёшь меня?

Я бросил на него мимолётный взгляд и отрицательно покачал головой, а грузин, кратко улыбнувшись одними губами и, не отрывая взгляда от всё ещё бушующей толпы, зашептал: – Да ты что? Неделю назад мы с тобой в ресторане сидели за одним столиком и пили за дружбу между русским и грузинским народом.

Теперь вспомнил: действительно, неделю назад я зашёл в ресторан перекусить и познакомился с группой полицейских, которые там отмечали день рождение товарища. Расстались мы тогда друзьями.

Улыбнулся в ответ, а грузин поняв, что его вспомнили, горячо зашептал в ухо: – Сейчас, медленно, только не дёргаясь, медленно отходи к машине, а мы прикроем тебя и приведём главу района.

Толпа бесновалась, видя, что жертвы уходят из их рук, но ступать в противостояние с вооружёнными полицейскими всё-таки не решались. Через минуту в машине оказался помятый и избитый чиновник, и машина сразу же рванула с места, оставив позади моих спасителей и толпу беженцев. Глава района обиженно молчал, лишь иногда трогал распухшее от удара ухо и нервно проводил расчёской по растрёпанным волосам. Высадив меня на блок-посту, машины умчались, а на меня напустился командир разведывательного взвода.

– Товарищ подполковник, что вы себе позволяете? Я за вас отвечаю, а вы бросаете оружие и уезжаете, непонятно с кем и куда…, – лейтенант ещё несколько минут возмущался, но постепенно успокоился и замолчал.

Я его не перебивал, а когда он замолчал, заговорил: – Спасибо, лейтенант, правильно «отчехвостил» своего начальника. Нельзя подаваться эмоциям и идти у них на поводу, подвергая себя не нужному и бесполезному риску. Только правильно оцененная обстановка, целесообразность действий может привести к успеху… Учись лейтенант, но только на чужих ошибках. С моей стороны это была действительно ошибка….

БТР вроде бы наладили, но проехав километров пять от блок-поста, он сдох окончательно. Связался по радиостанции с базой и попросил прислать машину для буксировки БТРа, после чего предложил старшему патруля обер-лейтенанту Веберу самостоятельно ехать в Зугдиди к себе.

Но тот банально зассал ехать без охраны и решил остаться с нами и с нами вернуться в Зугдиди. Бойцы с командиром взвода остались сидеть на БТРе, а я перебрался к бронированной Мамбе, где постепенно завязался разговор о службе в своих армиях. И в который раз убедился что европейцы, это люди с совершенно другим менталитетом.

Задаю немцу вопрос: – Вот ты, Вебер, командир танковой роты. Если у тебя в чём-то провинился солдат – Ты его как наказываешь?

– Я его лишаю увольнения на ночь домой.

– И всё? – Удивился я.

– Да, а что ещё? – Теперь искренне удивился Вебер.

– Ну, хорошо…. Ты его лишил увольнения. Во сколько у тебя конец рабочего дня?

– В восемнадцать ноль-ноль….

– Блин, хорошо живёте. У нас в восемнадцать ноль-ноль рабочий день только в самом разгаре… Ну, ладно. Ты уходишь с части, а через десять минут твой солдат прыгает через забор и спокойно уходит домой, зато утром, за пятнадцать минут до твоего прихода, он также спокойно возвращается в казарму.

– Как это так? Так не может быть, – уверенно заявил Вебер, а я только посмотрел в честные немецкие глаза и не стал его разубеждать. Просто кое-что вспомнил, о чём мне рассказывали

старые немцы, когда служил в Германии. А там до прихода к власти Гитлера тоже был бардак, но он очень быстро навёл порядок и также быстро и жёстко приучил немцев к порядку. Например, идёт по улице военный патруль, а около дома мусор и беспорядок. Так патруль мигом разбивал все стёкла в окнах прикладами на первом этаже, а верхние окна расстреливались из винтовок. Или идёт поезд и его внезапно останавливают в поле. Кто с билетами остаются в поезде и едут дальше, а кто без билетов на несколько месяцев в лагерь. Школу прапорщиков я заканчивал в Потсдаме, так полк, на территории которой располагалась наша школа, в фашисткой армии был самый ЧПешный. Там чуть ли не весь полк в самоходы ночью ходил. И вот в одну прекрасную ночь полк окружают эсэсовцы и выгоняют всех солдат на плац, где они стоят до утра. И всех кто вернулся из самохода, тут же на плацу и расстреляли. После чего приказали снести высокий забор, а вместо него сделали вокруг полка маленький, чуть ли не детский заборчик. Так после этого не было ни одного случая самовольной отлучки.

Разные мы с немцами и другими европейцами люди. Мы бы и потом бегали в самоход, постоянно играя в русскую рулетку.

Когда вернулся на базу, то узнал что и новый командир батальона оказался в примерно в такой же ситуации что и я, когда столкнулся с агрессивно настроенными жителями Дарчели. Слава богу, что для нас обоих это прошло без последствий.

Завтра старый батальон уходит на погрузку на эшелон в Очамчиру, а я остаюсь неизвестно на сколько. Уезжает и особист Юра. Я только успел раздеться и сложить оружие в железный ящик, как в комнату зашёл радостно улыбающийся особист.

– Борис Геннадьевич, заменщик приехал….

– Ну что ж поздравляю, а я вот не знаю когда отсюда поеду.

– Ты, Боря, на меня обижался, но я тебе так по секрету скажу – ну и хлебанёшь ты с ним горя. Ничего, если я его сейчас приведу знакомится?

– Да ничего, только давай через часа полтора. Сварганим закуски, с ребятами посидим, выпьем. Вот и пообщаемся.

Да…, новый особист Николай не понравился никому. Обычное среднее лицо, водянистые глаза и в лице таилось что-то хитро-подлое. Весь как-то нервный, дёрганный. Только нас Юра познакомил, как Николай, не обращая внимание на присутствие Тетенова, Сабурова,