— Но каким образом вы, Иван Артакович, узнали об этом? — Лемнер изобразил поражённого ужасом и закрыл ладонью глаза.

— Чисто случайно, Михаил Соломонович, чисто случайно. В то время я разрабатывал киберразведчиков в виде майских жуков. Один из жуков влетел в ванную комнату Леонида Леонидовича. Он и доставил мне запись случившегося.

— Народ должен знать об этом!

— Вместе с телеведущим Алфимовым мы готовим специальный выпуск. Он ошеломит Россию.

— Какой ужас! — тихо причитал Лемнер. — Какой ужас! — Сам же чутко ожидал продолжение спектакля.

— А теперь немного развлечёмся, прежде, чем продолжить разговор, — Иван Артакович хлопнул в ладоши.

В зале появился африканец. На его чёрных ягодицах струился лисий хвост. В руках сиял саксофон, похожий на изогнутую золотую креветку. Африканец ловкими пальцами щекотал креветку. Она выгибалась, издавала страстные звуки, какие издают возбуждённые ласками креветки.

Колыхнув пламя сразу всех свечей, вылетела танцующая Ксения Сверчок. На ней была набедренная повязка, столь легкомысленная, что казалось, Ксения Сверчок пришла на «голую вечеринку». Она танцевала эротический танец, которому научил её потомок африканских королей. Изображала млеющую от страсти антилопу. Львицу, на спину которой упал вожделеющий лев. Самку фламинго, над которой бьёт крыльями розовый влюблённый самец. Потомок африканских королей порывался бросить золотой саксофон и накинуться на Ксению Сверчок. Но та останавливала его властным жестом, ибо их отношения повторяли любовные соития осетровых пород. Самцу надлежало любить не рыбу, а икру, и африканец смирялся, ожидал начало нереста.

Ксения Сверчок приблизилась к Лемнеру, положила голую прекрасную ногу ему на плечо. Лемнер видел, как из Ксении Сверчок выпадают жемчужные икринки. Ксения Сверчок была на сносях, готовилась к нересту. Внезапно в её руках появилось серебряное блюдо. На блюде лежала отсеченная голова Светоча. Из обрубка шеи торчали трубки пищевода и трахеи. Губы были надменно сжаты. Чернела пустая глазница, в её глубине виднелись металлические разъёмы, к которым крепился искусственный глаз.

Иван Артакович взял голову Светоча за волосы, торжествующе осмотрел и кинул на блюдо. Оно прозвенело.

Взмахом руки Иван Артакович отправил прочь Ксению Сверчок и музыканта. Оборотился к Лемнеру.

— Теперь о главном, Михаил Соломонович. Вы уничтожили Чулаки и Светоча, разрушили вековечные русские качели. На этих качелях Россия раскачивалась в одну и другую сторону, пролетая драгоценную точку остановки. В этой точке таится её будущее. Теперь качели остановились, кончилась бессмысленная русская качка. Мы больше не смотрим в подзорную трубу на Европу, восклицая: «Земля! Земля!» Больше не ударяемся лбом о традиционные ценности, превращая русский лоб в огромную безмозглую шишку. Россия остановилась, и возникла историческая неподвижность. От этой неподвижности Россия начнёт движение, не вправо, не влево, как на тех роковых качелях. А вверх, туда, где вы узрели сверкающий Русский Рай, где сияет бриллиантовый Млечный путь. Мы сведём Млечный путь на землю. Россия — исходная точка, откуда изливается Млечный путь. Исторический путь России — это Млечный путь. На вашей ладони прочерчена линия Величия, она же Млечный путь. Вы держите в своей длани Млечный путь. Вам открылась мечта о Русском Рае. Вы, Михаил Соломонович, тот долгожданный вождь, кому предназначено свести Млечный путь на русскую землю!

Лемнер пьянел от колдовских слов, от их сладкого шелеста, пленительной музыки. Хотел, чтобы музыка длилась вечно. Две их души отыскали друг друга среди потрясённого мира, мёртвых городов, несчётных казней, неотмолимых грехов, неутешного горя. Они повстречались, чтобы разорвать кровавый круг времён, остановить роковые качели, вывинтить лапочку Русской истории из преисподней, где без устали стреляет «золотой пистолет», и ввинтить её в небо. Млечный путь есть лампочка Русской истории. Две их судьбы висят на бриллиантовом коромысле Млечного пути. Млечный путь переливается из бокала в бокал, из души в душу, сочетает их вечной любовью.

Лемнер любил Ивана Артаковича, верил ему безгранично, следовал за ним по пятам. Ибо дорогой им служил Млечный путь.

— Мы приступаем к построению России Дивной, спускаем Млечный путь на русскую землю. На эту работу подвигнул нас Господь Бог. Я становлюсь Президентом России и пекусь, чтобы образ России Дивной оставался незамутнённым, не страдал от искажений, не подвергался умышленной или невольной порче. Вы, Михаил Соломонович, со своей неукротимой энергией, воин, революционер, любимец народа, берётесь вдохновить, а где и заставить народ приступить к грандиозной работе. Я, Президент, сберегаю дарованный Богом образ Русского Рая. Вы помещаете этот образ в сердце каждого русского человека, будь то солдат, или монах, или школьный учитель, или хлебороб, или металлург, или губернатор, или художник. Вы — прораб на этой вселенской стройке. Я, Президент, для вас всего лишь один из работников. В России Дивной будет учреждена высшая награда, орден Млечного пути. Бриллиантовая перевязь, на золоте два профиля — ваш, а за ним мой.

Лемнеру показалось, что в пламени свечи возник человечек. На нём был голубой камзол, рубаха с кружевами, белые чулки и туфли с золотыми пряжками. Маленький Иван Артакович танцевал в пламени свечи, усмехался Лемнеру, корчил рожи и исчез. А вместе с ним исчезло очарование вещих слов, сладость волшебной музыки. Рассыпалась и истаяла бриллиантовая струя, льющаяся из бокала в бокал. Обольщение отступило. Вернулась волчья чуткость, звериная осторожность. Гость, что явился к Лемнеру, был незваный. От него исходила опасность. Лана своим женским провидением угадала появление гостя. Лемнер, устранивший двух заклятых врагов Ивана Артаковича, был не нужен. Официанты, элегантно перебросившие через руку салфетки, выхватят из жилеток пистолеты, из нескольких стволов расстреляют Лемнера. Иван Артаковича брезгливо смахнёт с рукава красный шмоток.

— Я почитаю Лану Георгиевну. Она моя ученица. Я учил её политологии. Она великолепно знает российское общество. Но для чего вам знание ученицы, когда есть учитель. Я буду рядом, помогу вам разобраться в хитросплетениях российской политики. С уходом Чулаки и Светоча разорвалось множество связей. Я помогу их связать.

Помогу избегнуть ошибок. Укажу, какие сорняки следует вырезать, а какие цветы насадить. Лана Георгиевна — ваша венчанная жена. Боже, как трепетал синий пролом в куполе, когда рядом взрывался снаряд! В какие объятья заключили друг друга убитые украинец и русский! Такие объятья не разомкнуть. Эта дружба навеки. Пусть Лана Георгиевна носит во чреве сына, гуляет по цветущим лугам, смотрит на синий Байкал, читает