Манса поднял руку, и рабочие замолчали. Когда они расступились, позади них показалась запряженная мулами телега. Мар выступила вперед. Баси схватила ее за руку.

– Не ходите, сеньорита.

Взглянув на нее, Мар похлопала ей по руке. Затем, не своя глаз с Мансы, сошла по ступеням на землю. Его она не боялась. Сопровождаемая свирепым взглядом рабочих, она направилась к телеге. Не слушайся они Мансы, медицинская часть вместе с ними сейчас бы уже полыхала ярким пламенем.

Мар прищурилась: на повозке лежали раненые.

– Здесь женщины и дети!

– Они не должны умере, – произнес Манса.

– Отнесите их внутрь! – велела Мар служащим, целившимся в мятежников из ружей.

– Нет! – воспротивился один из них. – Пусть лечат их у себя в бараках. Они сами виноваты в случившемся.

Мар поднялась по ступеням и подошла к служащему, только что высказавшему свое мнение. Стоя к Мансе спиной, она шепотом произнесла:

– Вам жить надоело? – бросила она ему и, не дождавшись ответа, продолжила: – Если они захотят, то переубивают нас всех. А потому замолчите и уберите наконец ружья.

Служащий нехотя подал остальным знак, и они опустили оружие. Лишь тогда Манса приказал рабочим перенести раненых в медицинскую часть. У одной женщины была прострелена шея. По заливавшей одежду крови Мар знала, что ее не спасти.

– Нам нужны тюфяки и одеяла, – сообщила она Мансе. – На всех у нас не хватит. И пусть несколько человек вновь разожгут котел паровой машины.

– Какая у нас гарантия, что нас не убьют? – спросил все тот же служащий, продолжавший упрямиться.

– Гарантия – мои люди, – заявил Манса, указав на одного негра, державшего на руках ребенка.

Когда раненых перенесли в медицинскую часть, Мар подошла к Мансе. Рука его была перетянута пропитанной кровью тряпкой.

– Эта разруха того стоила?

Манса сощурился, и глаза его превратились в щелки.

– А вы как думаете? Поглядите на девочку.

Мар сглотнула, выдержав его взгляд. В глазах этого высокого, жилистого человека, несколько старше ее отца, она обнаружила одну лишь безмерную усталость.

Во взгляде Мар отразилась глубокая печаль, коей были пропитаны ее слова.

– Отец делает все возможное, чтобы ее спасти. – Затем, поникнув и снова подняв голову, добавила: – Мастер тоже в тяжелом состоянии. Диего выстрелил в него, когда он отказался отдавать ему девочку. Вряд ли он выживет.

Лицо Мансы исказилось, и ярость сменилась искренним, глубоким волнением. Покрытая седой бородой челюсть сжалась, и он произнес:

– Насмотрщик валяется последи батея. Дохлы. А нечисть сгорела в особняке.

– Какая еще нечисть? – С секунду поразмыслив, Мар догадалась: – Фрисия.

Манса напрямую так и не признал своей ответственности в убийстве хозяйки – да и вряд ли когда-нибудь осмелился бы в присутствии белого человека; вместе с тем, он ничего и не отрицал. Выражение его лица оставалось невозмутимым. Что же до Мар, то новость о смерти Фрисии не вызвала в ней никаких чувств, разве что облегчение, и совестно за это ей не было.

– Что вы теперь намерены делать?

– Уходи. Скоро придет армия.

Покрытая потом кожа Мансы блестела. Исходивший от него запах факела въедался в горло. С высоты своего роста он обратил на нее долгий, немигающий взгляд, в котором Мар заметила едва уловимое участие, а возможно, даже теплоту.

Глава 53

Когда забрезжил день, Мар вышла на порог глотнуть чистого воздуха без примеси фенола, однако легкие ее тут же наполнились дымом. Эта долгая ночь наконец подходила к концу. Сердца Солиты с Виктором по-прежнему бились. Привезенные Мансой женщины и дети были ранены не смертельно, за исключением той, что получила выстрел в горло: спасти ее не смогли. С высоты порога Мар видела одну лишь стену из пальм и тянувшиеся в светло-розовое небо рассвета столбы дыма. Выстояли и видневшиеся отовсюду трубы котельной.

Спустившись по ступеням на землю, она осмелилась дойти до росших в ряд пальм и вышла на главную дорогу батея. В воздухе ощущалось тяжелое присутствие смерти. Особняк еще кое-где догорал. Великолепная постройка колониального стиля превратилась теперь в обугленный скелет без окон и дверей. Располагавшиеся поодаль дома надсмотрщиков постигла та же участь.

Пройдя немного вперед, Мар заметила посреди улицы обгоревший труп. Несмотря на то что опознать его было невозможно, она не сомневалась: это был Диего Камблор. Нашли ли его рабочие во главе с Мансой все еще живым – этого ей уже никогда не выяснить.

Даже церковь, казалось, пала под яростью той ночи. Внутри храма, посреди обломков потолка, рухнувшего вместе с кровлей, находился отец Мигель. Нетвердой поступью он скитался из стороны в сторону, держа резную фигуру святого. При виде стоявшей на пороге, где прежде находилась дверь, Мар он спустился с груды мусора и направился к ней.

– Это к нам обращается сам Господь, – с унынием в голосе произнес он. – Но что Он хочет сказать нам всей этой разрухой – не понимаю. – Он показал ей фигуру. – Взгляни на лик святого Петра: черный, как смоль.

– Рада, что вы живы, отец.

– Жив, да не невредимым. Я больше не могу. Да и не хочу пережить еще одну войну. Пусть Фрисия меня извинит, но я уж стар, и я возвращаюсь в Испанию. А эту работу я оставляю более молодому проповеднику христианской веры. Столько хлопот и забот мне уж не по сединам. Десять лет учить их слову Божию – и все ради чего? Чтобы они подожгли храм. И Господь мне отплачивает обугленным святым Петром.

– Фрисия сгорела вместе с особняком.

– Господи, помилуй. Дай Бог ей…

– Гореть в аду веки вечные.

– Молчи, дочь моя, не говори так. Пусть Фрисия и снискала всеобщую ненависть, но смерти такой не заслуживает никто.

– Она заслужила.

– Как бы там ни было, исправить уж ничего нельзя. Медицинская часть что?

– Зайдите, проведайте, заодно и души по пути соберете.

– Мятежных негров в асьенде не осталось?

– Теперь все ушли.

– Конечно, ушли. Если после случившегося их здесь обнаружат, не помилуют никого. Человеческие жизни превыше всего, но в такой процветающей отрасли… Ох, и разозлится же местный губернатор. На поиски ответственных он пошлет солдат.

Немногим позже Мар оставила отца Мигеля и отправилась дальше осматривать асьенду. От взрыва газового котла в земле остался кратер; неподалеку лежали останки трех человек. Возможно, они принадлежали виновникам происшествия, не подозревавшим о разрушительной силе газовых скоплений.

Котельная выстояла; поскольку само здание было построено из бетона, кирпича и чугуна, то огонь лишь закоптил стены и оборудование.

Дальше идти Мар не осмелилась. Она не знала, оставался ли в бараках кто-то еще,