Уставшие кони русичей не могли скакать резво, поэтому дружинникам пришлось дважды отбиваться от наседающих половцев. В этих стычках было убито ещё двое дружинников и семеро ранено. Получила рану и Горислава. Копьё угодило ей в бок, повредив рёбра.

Густой лес и опустившиеся сумерки заставили половцев отстать.

Расположившись на лесной поляне, русичи принялись перевязывать раны.

Светлана как привалилась к дереву, так и уснула беспробудным сном, поэтому над раненой Гориславой хлопотал сам Вышеслав.

Сняв с раненой кольчугу и длинную рубаху из домотканого сукна, Вышеслав осторожными касаниями пальцев обследовал кровоточащий разрез на нежном девичьем теле. Горислава стойко переносила боль, закусив губу. Прежде всего нужно было остановить кровь. У Вышеслава на этот случай были припасены необходимые травы и длинные лоскутки молодой коры дуба. Приложив снадобье к ране, Вышеслав сверху наложил повязку из разорванного рушника.

Вытирая пучком травы руки, перемазанные в крови, Вышеслав вдруг задержал взгляд на обнажённой девичьей груди, такой белой, что несколько капель крови, упавших возле розового соска, показались ему тёмными, как дёготь. И эти дивные белые плечи, эта гибкая шея с ямочкой между едва заметных ключиц, эти беспомощно раскинутые руки – тоже были в пятнах засохшей крови. Женская красота и жестокость войны вызвали в душе Вышеслава чувство какой-то тоски, словно он один был повинен в том, что эта юная девушка взялась за оружие, заменяя павших мужчин.

Горислава прочитала по глазам Вышеслава помимо сострадания к ней и нечто другое, понятное без слов любой женщине.

– Хороша ли я, боярин? – не стыдясь своей прекрасной наготы, тихо спросила она.

Вышеслав смущённо отвёл взгляд и укрыл Гориславу своим плащом.

– Постарайся заснуть, – сказал он, – тебе сил набраться надо. Путь впереди неблизкий.

– Где мой меч? Положи его рядом со мной, – слабым голосом попросила Горислава.

– Я Светлану к тебе пришлю, она согреет тебя ночью, – промолвил Вышеслав, кладя в изголовье у раненой её меч.

Дружинники укладывались спать прямо на земле плотнее друг к другу, некоторые подстилали под себя попону или плащ. Костров не разводили из осторожности.

Вышеслав дремал урывками, вставал, обходил караулы и опять ложился на подстилку из прошлогодней листвы. Ему чудилось, будто половцы крадутся в темноте между деревьями.

Едва рассветало, Вышеслава разбудила плачущая Светлана. Её трясло, как в ознобе.

– Горислава… Горислава… – повторяла она, захлёбываясь слезами.

– Что Горислава? – Вышеслав схватил девушку за плечи. – Пить просит? Болью мучается?

– Я проснулась, а она холодная, – рыдая, ответила Светлана.

Расталкивая проснувшихся дружинников, Вышеслав бросился к раненой. Услышанное не укладывалось у него в голове. Нет, этого не может быть! Только не это!

Горислава лежала на попоне, укрытая плащом, из-под которого виднелись носки её красных сапожек. Синее корзно плотно облегало все изгибы её красивого тела. Бледное лицо девушки было спокойно, глаза закрыты. Рядом валялся плащ Светланы и её колчан со стрелами.

Вышеслав упал на колени и коснулся руки Гориславы. Рука была холодная. Не желая верить в очевидное, он дотронулся до её щеки, окликнул по имени, встряхнул за плечи. Ни звука. Ни движения.

«Мертва!» Эта мысль поразила Вышеслава прямо в сердце.

Не сдерживая рыданий, Вышеслав ринулся в чащу леса и, выхватив меч, принялся рубить направо и налево сухой кустарник и молодые деревца.

Гориславу похоронили отдельно от остальных павших ратников.

Видя горе Вышеслава, дружинники с особенной тщательностью устлали дно могилы травой и листьями.

Вышеслав снял с Гориславы её нательный крестик и надел на неё свой. Он долго стоял в одиночестве возле могильного холмика, не в силах уйти от последнего пристанища той, что так пленила его своей девичьей прелестью и поразила такой неженской смелостью. Со смертью Гориславы в Вышеславе будто оборвалась какая-то струна.

Когда воевода подошёл, наконец, к своим дружинникам, уже давно сидевшим верхами, на его щеках были видны следы от слёз. Тяжело взобравшись на коня, Вышеслав молча махнул рукой, указав направление движения.

У переправы через Сейм дружинники наткнулись на половецкий отряд.

Вышеслав, за весь день не проронивший ни слова, вдруг встрепенулся, как зверь перед прыжком.

Укрыв в лесу большую часть дружины, он с двумя десятками всадников налетел на степняков, смешав их и отбив вражеское знамя. Затем Вышеслав и его конники заманили разозлившихся половцев в лес, где на них набросились с двух сторон сидевшие в засаде русичи. Половцы повернули вспять и в бегстве потеряли вдвое больше людей, чем в стычке.

Двоих степняков взяли в плен.

Вышеслав, неплохо знавший половецкий говор, стал допрашивать их. Кто из ханов пришёл из степей? Много ли у половцев войска?

Один из пленников, не испытывавший недостатка в мужестве, лишь рассмеялся в лицо Вышеславу.

– Ну, поганый, молись своему поганскому богу! – с угрозой произнёс Вышеслав и велел раздеть пленника донага.

Находясь в кругу дружинников, голый половец опасливо озирался, не понимая, что его ожидает.

Когда в круг вступил Вышеслав с мечом наголо, степняк попятился, прочитав по глазам воеводы, что ему уготована мучительная смерть.

– Показываю, как надо мечом владеть, – громко сказал Вышеслав, обращаясь к дружинникам. – Встаньте пошире, а не то зацеплю кого ненароком. Да Светланку уведите отсюда, не для неё это зрелище.

Ратники раздались вширь, предвкушая занятное зрелище, когда ещё такое увидишь!

Поигрывая мечом, Вышеслав принялся описывать круги вокруг пленника, что-то выговаривая ему по-половецки. Тот не отвечал, лишь следил за сверкающим мечом. Однако не уследил. Лезвие меча, свистнув в воздухе, отсекло ему ухо и поранило плечо. Степняк вскрикнул от боли и схватился рукой за рану. В следующий миг Вышеслав отсёк ему руку по локоть, которая отлетела прямо под ноги дружинникам. Степняк опять вскрикнул. Сделав обманное движение, Вышеслав с выдохом отрубил у пленника кисть другой руки и следующим ударом отхватил второе ухо.

Пленник стонал и корчился от боли. Он истекал кровью, оставшись без носа и ушей. Он старался как-то защищаться обрубками рук. Вскоре степняк лишился и обеих ног, изгибаясь обезображенным телом в луже собственной крови. И только тогда Вышеслав обезглавил несчастного.

Дружинники расходились, восхищаясь силой и точностью ударов, показанных Вышеславом. Но были среди них и те, кому не понравилась такая жестокость, однако они не осмеливались высказываться вслух, видя, как сильно изменился воевода после смерти Гориславы.

Другой пленник после увиденного выложил Вышеславу всё, что знал.

Оказывается, в набег отправились все донские ханы и ещё некоторые из лукоморских.

«Хан Кончак и хан Тоглый с братом Бокмишем ушли к Переяславлю, – сказал пленник. – Хан Гза с сыном, а также ханы Елдечук, Чилбук, Тулунбай и